Газета День Литературы - Газета День Литературы # 96 (2004 8)

Второй эпохальной фигурой, выдвинутой А.Люсым в авангард современной поэзии и причисленной к великим реформаторам стиха, объявлен К.Кедров. С его "философическими" доктринами о тайнах мироздания можно познакомиться по нескольким опубликованным книжкам, где умело, не без сноровки и лихости, собраны и скомпилированы из разных, в основном переводных "научно-популярных" брошюр порой весьма занятные факты и сведения о "вывернутом наизнанку космосе", чудесах и загадках астрологии или о "звёздном коде", легко и доходчиво объясняющем, с точки зрения Кедрова, всё и вся, все "начала и концы" мира. Не могу сказать, что чтение это совсем нелюбопытно, особенно поначалу. Но когда на тридцатой или какой-то уже "...надцатой" странице вдруг узнаёшь, что даже простой бублик из булочной это ничто иное как соединившиеся в окружность "месяц воскресающий" и "месяц умирающий", а маковые зёрнышки на бублике — символика "млечного пути", становится почему-то не только довольно смешно, но и чересчур тоскливо. Впрочем, и это не большая беда. Возможно, мы, рядовые обыватели, скептики и материалисты, просто ещё не дозрели, не доросли до настоящего, философски глобального, воистину "космического" осмысления окружающей нас жизни. Когда же несколько лет назад К.Кедров стал постепенно обнародовать и свои поэтические опыты познания мира, я понял, что "вывернутым наизнанку космосом" хитроумный "астролог" нам просто и цинично морочил голову, не утруждая себя ничем, кроме собственных доморощенных, по-хлестаковски завиральных "теорий" и досужих, отдающих ужасающим провинциализмом фантазий. Мы по наивности полагали, что нам поверяют тайны космологии, а нам то и дело показывали старый как мир цирковой фокус с дыркой от бублика. Но всякий, даже очень смекалистый и увёртливый иллюзионист, вынужден рано или поздно саморазоблачиться, выставляя публике напоказ и облепленные тройными зеркалами шкафы, и потайные ниши, куда неожиданно исчезают улыбчивые, грудастые ассистентки, и фанерные ящики с двойным дном — словом, весь свой немудрящий казённый реквизит, предназначенный для околпачивания доверчивых зрителей. Чтобы понять это, достаточно привести всего несколько цитат из "метаметафорических", "экспериментальных" поэтических откровений Кедрова, которые он сам бесстрашно относит к жанрам то "драматической поэмы", то "трагедии", а то и вовсе "космологической эпопеи": "Лев Толстой... над собой увидел небо и услышал ржание конское, / когда убили Болконского"; "Ферзь-Христос ставит мат вечным ходом... / На кресте Христос рокируется с Буддой / впадая в нирвану. / Христос играет в шахматы — / все фигурки / к которым он прикасается / превращаются в распятия"; "Гениталии всех стран, соединяйтесь!"; "Женщина — это пространство мужчины / Проститутка — это невеста времени / Время — это проститутка пространства / Пространство — это развёрнутый конь/ Пространство — это транс Канта / а время — блядь / сука-сволочь-проститутка-Троцкий"; "Голос Холина в раю / мать твою мать свою / он священник ветра / служит там смакуя / во имя говна и света / и святого х...я", ну и т.п. Для ясности — отточие в последнем слове моё ( на случай, если вдруг эти заметки всё же опубликуют), а "Холин" — это, как я понимаю, некое подобие "лирического героя", так сказать, своеобразное "альтер эго" автора. Помнится, согласно одному из наставлений Талмуда, правоверный иудей обязан, проходя мимо христианского храма, обругать Спасителя и Богородицу и плюнуть в сторону церкви. Чем-то подобным, очевидно, г-н Кедров пытается нашкодить нынче в русской поэзии, которая, какая бы "смута" ни творилась в стране, для нас, соотечественников Пушкина и Блока, по-прежнему святыня и храм. Что ж, наглости и цинизма записному "астрологу" и "метаметафористу" в данном случае явно не занимать, да и восторженные приспешники, конечно, всегда найдутся. Вот и А.Люсый, всесторонне и вдумчиво вникнув в глубины кедровских экспериментов, уверенно величает Кедрова "мастером поэтического афоризма", подвижником, самоотверженно возродившим в современной поэзии "древнегреческий способ письма бустрофедон (как пашут волами), когда одна строка идёт слева направо, а другая — наоборот. То есть в одну сторону словополе пашется головой(!), а в другую — тем, заместителем чего, по Фрейду, стал гоголевский Нос, у Кедрова ритуально обожествляемый". Такая вот, с позволения сказать, литературно-сельскохозяйственная сексопатология. На этом можно было бы и закончить цитаты из глубокомысленных пассажей критика да и просто выйти на улицу прогуляться, услыхать птиц, глотнуть свежего воздуха. Однако "сеанс саморазоблачения" и "магистра", и его свиты будет всё же неполным без заключительного, торжественного апофеоза: "Творчество Кедрова представляет собой просвещенческий тип культуры. К.Кедров в словесности — Верещагин нашего времени... Уровень ненормативной космологичности(!) Кедрова позволяет уловить ритм мироздания. В ходе процесса постигаемой им космологии он не только изучил и по-своему проинтерпретировал, но и практически подвёл итоги(!) русской поэзии ХХ века". В.В.Верещагин, поясню на всякий случай обескураженным эдаким словоблудием читателям,— знаменитый живописец, реформатор русского батального жанра, героически погибший в 1904 г. в Порт-Артуре при взрыве броненосца "Петропавловск". Коли стыда и совести никакой не осталось, вполне можно было сравнить г-на Кедрова хотя бы с Шекспиром, Данте или Гагариным. Кого и чего нынче побаиваться-то? Свобода слова, господа-товарищи! Никто, как прежде бывало, в подневольные времена, не одёрнет, не высмеет, не пристыдит. "Смежили очи гении, всё разрешено".

Впрочем, что уж тут удивляться Люсому, когда сам убелённый сединами и увенчанный славой "мэтр", живой классик, автор нетленных эстрадных шлягеров про "миллион алых роз" и "голубые яйца дрозда" А.Вознесенский, прочтя дерзновенные кедровские "поэзы", авторитетно и на всю страну изрёк: "Кедров из тех, которые продолжаются, как Пастернак. Он великий человек, и книга его великая, роскошная, совершенно авангардная во плоти книга" (радио "Маяк", 13.11.2002 г.) Когда жюри одной из очередных литературных премий объявляет книгу Кедрова "настоящим шедевром современной поэзии". Книгу, изданную, кстати, не подпольно, как большевистская прокламация, где-нибудь в Житомире или Бердичеве, а в столичном издательстве "Мысль", флагмане, так сказать, отечественной "науки" и "культуры". Да что Вознесенский! Знаем мы этих поэтов — иррациональные, легко ранимые жизнью, мечтательные и субтильные существа, ведущие крайне нездоровый образ жизни, далёкий и от ясного трезвомыслия, и от регулярных занятий фитнессом. Мало ли что им на ум иногда взбредёт. Тут вот, намедни сам профессор С.П.Капица чуть ли не со слезой в голосе так передал свои неизгладимые впечатления от словотворчества Кедрова: "Расширение нашего мыслительного понятия найдено в этих экспериментах над языком, над смыслом, над содержанием. Здесь существует гораздо большая дисциплина ума, чем во многих областях современной литературы. Если в своё время Эйнштейн говорил, что романы Достоевского дали ему больше, чем многие научные труды, то мне кажется, что поэтическое мышление Кедрова сопоставимо с основами квантовой механики и принципом дополнительности" (радио "Маяк", 9.02.2003 г.). Очевидное-невероятное, да и только. Что на это всё скажешь? Воистину, как у Гоголя, перо вываливается из рук и немеет язык. Столь откровенной беспардонности и бесстыдства мы не слыхивали, пожалуй, со времён продажной "советской" критики, взахлёб восхвалявшей когда-то одиозную "секретарскую" литературу.