Олег Мороз - Главная ошибка Ельцина

-- Ельцин действительно очень много думал о том, кто будет его преемником, -- говорит Гайдар, -- подходил к этому вопросу серьезно как к ключевому. Причем всегда имел перед глазами набор альтернатив... Как человек с огромным политическим чутьем, он был весьма компетентен в этих вопросах.

Спрашиваю:

-- Этот набор приемлемых кандидатов существовал в реальности или он только стоял у Ельцина "перед глазами", то есть был в его воображении, в его размышлениях?

Гайдар отвечает уверенно:

-- Он существовал в реальности.

-- А фамилии назвать не хотите?

-- Не могу. Этот вопрос -- к Борису Николаевичу.

(Тогда еще Борис Николаевич был жив).

Впрочем, я и сам знаю, какой набор приемлемых кандидатов (кроме Путина) имелся у Ельцина. О нем, об этом наборе, может догадаться любой человек, дочитавший мою книгу до этого места. Этот набор был невелик -- Черномырдин, Степашин... Хотя, кто знает, может быть, Ельцин держал в голове еще кого-то...

Как бы то ни было, к весне 1999-го из всего возможного набора остался лишь один человек, который и стал реальным преемником.

Итак, при выборе преемника Ельцин допустил ошибку -- обеспечить преемственность курса ему явно не удалось. Какова природа этой ошибки? При всей своей многоопытности, при развитой интуиции, которой он, кажется, очень гордился, Ельцин все же недостаточно хорошо разбирался в людях?

Ответ Гайдара:

-- Сапер ошибается один раз. Лидеру, который возглавляет страну в эпоху великой революции, приходится во время своей деятельности обезвредить большое количество мин. Раньше или позже он ошибается... Это относится ко всем революционным лидерам, и к Борису Николаевичу тоже. Так что природа такой ошибки -- стохастическая (то есть, как объясняют толковые словари, в основе ее лежит случайность, вероятность. -- О.М.) Когда ты разминируешь множество мин, вероятность роковой ошибки высока... Что касается того, хорошо ли Ельцин разбирался в людях или не очень хорошо… Из революционных лидеров, которых я знаю в истории человечества, Борис Николаевич сумел разминировать максимальный процент взрывных устройств.

-- Следующий мой вопрос, -- говорю, -- вы, наверное, тоже переадресуете Борису Николаевичу, но я все же хотел бы знать и ваше мнение. Как вы думаете, переживает ли Ельцин сейчас, видя столь серьезные отклонения от намеченного им курса?

-- Я знаю ответ на этот вопрос, но я действительно переадресую вас к Борису Николаевичу.

Надо полагать, этот ответ расшифровывается примерно так: "Да, Ельцин переживает. Сильно переживает". Альтернативным ответом мог бы быть, например, такой: "Мне кажется, сейчас Борис Николаевич взял себе за правило никак не вникать в политику, посвятить себя частной жизни". Но такой ответ, наверное, и скрывать было бы незачем.

Я тоже знаю ответ на свой вопрос, но мне хочется понять, что обо всем этом думает Гайдар.

-- Можете ли вы себе представить, -- спрашиваю, -- что в какой-то момент пенсионер Ельцин выступит с резким заявлением, осуждающим курс Путина?

-- Тот же ответ.

Гайдар был одним из самых желанных гостей в доме Ельциных. После отставки Бориса Николаевича он бывал у них довольно часто. Как вспоминает дочь Ельцина Татьяна Борисовна, после обеда они с Борисом Николаевичем обычно уходили вдвоем в гостиную и о чем-то "долго-долго" разговаривали, после чего оба выходили довольные. Перед тем, как сесть в машину, Гайдар говорил провожавшей его дочери экс-президента: "Таня, ты не представляешь, что за человек, твой отец! И что он сделал для России!" В свою очередь, и Борис Николаевич, улыбаясь, делился своими впечатлениями от только что прошедшего разговора: "Да-а! Умнейший человек! России повезло. Какое же удовольствие с ним поговорить!"

Так, что, полагаю, и в момент нашей с ним беседы Егор Тимурович был вполне в курсе того, что думает Ельцин о происходящем в путинской России, собирается или не собирается выступать с какими-то резкими заявлениями. Однако не в правилах Гайдара было рассказывать кому-то, о чем он разговаривал с кем-то тет-а-тет, тем более с первым президентом России, разве что -- самым близким друзьям (Чубайсу, может быть).

Правда, я нисколько не сомневаюсь, что все эти разговоры прослушивались и записывались. Но это уже другая тема.

Как бы то ни было, ни с каким заявлением -- ни с резким, ни с нерезким -- Ельцин так и не выступил.

-- Тогда вопрос, относящийся непосредственно к вам, -- говорю я Гайдару, продолжая нашу беседу. -- Сейчас ведь корежится и многое из того, что вы сами сделали и к чему стремились в девяностые годы, -- происходит деприватизация, национализация, незаконный захват собственности чиновниками, подмена законов рынка чиновничьим произволом, создание государственных супермонополий, таких, как "Газпром", "Роснефть", "Рособоронэкспорт" (это при том, что у нас существует специальное антимонопольное ведомство). Вы переживаете по этому поводу или взираете на происходящее с философским спокойствием как на неизбежное? Возлагаете ли вы, среди прочего, вину и на Ельцина, который не сумел найти достойного преемника?

-- Начну с ответа на второй вопрос, -- говорит Гайдар, -- вину на Ельцина за это не возлагаю. Ответ на первый вопрос: да, переживаю; мне не кажется это разумным.

"Переживаю, мне не кажется это разумным…" Ничего себе переживания! От таких переживаний не умирают.

-- Вы говорите, что переживаете по поводу происходящего… Но в ваших публичных выступлениях, где вы критикуете действия нынешних властей, не слышится личностного мотива. Поймите меня правильно: я вовсе не призываю вас публично рвать на себе волосы, демонстрируя разочарование и отчаяние. Просто мне хочется понять, каковы реальные, не выдуманные, не "литературные" чувства людей, оказавшихся сейчас в таком положении, как Ельцин и вы.

-- Позвольте ответить вопросом на вопрос. Как вы думаете, что чувствуешь, когда тебе кажется, что ты уже вытащил свою страну из трясины, а потом видишь, как ее снова туда затягивает?

Вот это другое дело. Это уже ответ.

-- Как вы думаете, осознает ли сам Путин, что он совершил по отношению к Ельцину своего рода предательство? Не тяготит ли его это, хотя бы иногда?

Егор Тимурович пожимает плечами:

-- Он ведь никогда не приносил присягу на верность курсу тех реформ, которые проводились в России при Ельцине.

-- Вы полагаете, они, Ельцин и Путин, не говорили об этом во время двух своих последних встреч незадолго перед 31 декабря 1999 года. Я имею в виду, -- разве Путин не обещал Ельцину, что реформы будут продолжены?

-- Об этом, на мой взгляд, легче было бы судить тем, кто присутствовал при двух их последних разговорах в 1999 году. Однако, насколько я знаю, Ельцин и Путин говорили наедине.