Илья Гилилов - Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса

В 1592 году публикуются ее переводы с французского: "Рассуждение о жизни и смерти" Де Морне и "Марк Антоний" Гарнье; оба перевода выполнены на чрезвычайно высоком уровне, не знакомом прежде в изданиях такого рода. В 1593 году она переводит "Триумф смерти" Петрарки с итальянского (найденный рукописный список этого перевода содержит также копию письма поэта Джона Харрингтона к его сестре Люси, графине Бедфорд, где он предлагает ее вниманию несколько переведенных Мэри Сидни-Пембрук псалмов и называет хозяйку Уилтона "зеркалом нашего времени в поэзии").

Переводчица открывает в английском языке неизвестные доселе поэтические возможности для адекватной передачи глубоко эмоциональных, исполненных внутренней музыки стихов великого итальянского поэта. При этом она вносит в поэму и личные чувства, свою любовь и преданность брату, никогда не утихающую боль от сознания невозвратимости его утраты, которая ничем не может быть облегчена, - лишь поэзия открывает перед ними врата все примиряющей вечности. Она переводила и другие произведения Петрарки, но эти переводы пока не найдены.

Особый интерес и значение представляют обнаруженные в разное время рукописные списки ее переводов библейских псалмов. Анализ этих манускриптов высветил подлинно подвижническую работу Мэри Сидни - Пембрук над поэтическими текстами, постепенный и впечатляющий рост ее мастерства. Филип Сидни успел перевести 43 псалма; его сестра не только перевела остальные 107, но и частично переработала некоторые из переведенных им. Добиваясь большей выразительности, поэтесса все время экспериментирует с поэтической формой, используя чуть ли не все возможные формы строфики - двустишия, трехстишия, четверостишия (наиболее часто) и их сочетания. Чрезвычайно разнообразна рифмовка, включая очень сложные и редкие варианты; одна и та же схема рифмы редко повторяется, применяются как мужские, так и женские рифмы. В метрике она предпочитает ямб, но часто пробует силы и в других размерах. Есть стихотворения алфавитные (первые буквы последовательных строк идут в алфавитном порядке), труднейшие акростихи. Похоже, поэтесса задалась целью продемонстрировать богатейшие неиспользованные возможности, заключенные в английском языке и его просодии, и часто достигает этого с ошеломляющей виртуозностью. Разные манускрипты содержат отличающиеся редакции (до четырех-пяти) одних и тех же псалмов, созданные в разные периоды; последовательные варианты отражают непрерывное редактирование, переделки, вплоть до коренных. Видно, как к концу этой, удивительной не только для своего времени, многолетней (продолжавшейся, вероятно, всю ее жизнь) работы она предстает гораздо более зрелым, уверенным в себе и своем искусстве мастером, подлинно большим поэтом, предшественником Донна и Милтона.

Известен также принадлежащий ей пасторальный диалог, напечатанный в сборнике "Поэтическая рапсодия" (1602), вышедшем, как и сборник "Английский Геликон" (1600), с участием поэтов уилтонского кружка. Оба издания, как и появившийся ранее сборник "Гнездо Феникса", выполнены на высоком полиграфическом уровне. Еще не исследованы до конца связи и влияние Мэри в издательском мире, но ясно, что через своего "придворного типографа" Понсонби, а потом и через его ученика Эдуарда Блаунта она направляла работу по изданию не только "оставшихся сиротами" произведений Филипа Сидни, но и других заметных в истории английской культуры книг. Интересный факт: Мэри Сидни - Пембрук получала определенные доходы от изданий своих (и брата) трудов (в отличие от Шекспира!); для аристократов - явление крайне редкое. На это намекает и Бен Джонсон в комедии "Эписин".

Как и Бен Джонсон, и ее сын Уильям, 3-й граф Пембрук, передавший другу и помощнику Блаунта Торпу шекспировские сонеты, Мэри Сидни-Пембрук хорошо знала подлинного Потрясающего Копьем. Ибо союз Роджера Рэтленда с ее племянницей был заключен с ее благословения и под ее эгидой, и она помогала им в тайном служении Аполлону и музам. И не только при их жизни.

Обстоятельства появления Великого фолио в 1623 году, где впервые были напечатаны 20 из 37 шекспировских пьес, говорят о прямой причастности Мэри Сидни-Пембрук этому феномену мировой культуры.

Сама дата долго не вызывала особого любопытства - никто не мог и даже не пытался объяснить, почему книга вышла именно в 1623 году. Но вот через три века, в 1925 году, один настырный англичанин, перелистывая пожелтевшие страницы каталога, выпущенного типографом Джоном Биллом для Франкфуртской книжной ярмарки, среди списка английских книг, которые предполагалось отпечатать в 1622 году и продавать на осенней ярмарке этого года, наткнулся на такую строку:

"Пьесы, написанные М. Уильямом Шекспиром, все в одном томе, отпечатанные Исааком Джаггардом". Так сравнительно недавно стало известно, что книга должна была появиться в 1622 году (хотя мало кто заметил, что эта дата совпадает с десятой годовщиной смерти Рэтлендов). Судя по всему, участники издания очень торопились, чтобы успеть к намеченному сроку, однако в самый разгар работы, в октябре 1621 года, печатание было вдруг и надолго прервано, и книгу смогли выпустить только в конце 1623 года. Убедительного объяснения этому внезапному и длительному перерыву ни биографы-стратфордианцы, ни их оппоненты-оксфордианцы дать не могут, ибо не знают, что работа остановилась буквально через несколько дней после скоропостижной смерти от оспы Мэри Сидни-Пембрук в конце сентября 1621 года.

Ее сын Уильям - граф Пембрук, лорд-камергер и приближенный короля взял осиротевшее издание под свою опеку и привлек к работе Бена Джонсона, назначив его на должность, дающую возможность распоряжаться судьбами как новых, так и старых пьес; Эдуард Блаунт, вероятно, принимал участие в издании с самого начала. Эти и другие факты (в том числе и посвящение книги ее сыновьям), говорят о том, что в создании Великого фолио Мэри Сидни-Пембрук играла вначале ту же роль, что и в публикации литературного наследия Филипа Сидни, - роль инициатора, редактора, и частично - соавтора. Именно этим объясняются и столь удивляющие шекспироведов изменения - не только сокращения, но и обширные дополнения авторского характера к текстам в этом издании: ее участие в появлении дорогих ее сердцу книг никогда не сводилось к простой правке чужих текстов - она всегда выступала полноправным - наравне с автором - участником творческого литературного процесса. Такой характер ее работы над наследием Филипа Сидни теперь общепризнан; пришло время признания ее роли в становлении Великого Барда.

В одном из самых "трудных" (для джонсоноведов), но и самом перспективном для исследователей произведении Бена Джонсона - пьесе "Магнетическая леди" (1632), приуроченной к 20-й годовщине смерти Рэтлендов, в аллегорической форме рассказывается о некоем Великом проекте, "генеральный смотритель" которого умирает, не успев довести дело до конца. Характер этого Великого проекта становится понятным из реплики одного из его исполнителей, помощников "генерального смотрителя": "То, что для вас потом становится предметом чтения и изучения, для меня - лишь обычная работа".