Илья Гилилов - Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса

Подход Робертсона к шекспировским текстам как к плодам коллективного творчества вел к попыткам при помощи стилистического и лексического анализа дробить эти тексты, связывая ту или иную сцену или даже монолог с именем определенного литературного современника Шекспира. Это вызвало возражения со стороны ряда влиятельных английских шекспироведов, обеспокоенных "вольностями" Робертсона и его последователей на фоне непрекращающихся нестратфордианских атак на устои традиционного представления о личности великого драматурга и поэта. В мае 1924 года Британская академия на специальном заседании заслушала доклад сэра Эдмунда Чемберса, в котором он критиковал взгляды Робертсона, хотя и признавал обоснованными доводы о нешекспировском характере части "Тимона Афинского", "Троила и Крессиды", "Перикла", "Генриха VIII". Взгляды Робертсона были осуждены как "большевистская национализация Шекспира"; сегодня сторонников этой школы немного, но сотрудничество Шекспира с другими авторами уже не исключается большинством ученых, хотя допускается с заметной осторожностью и оговорками в весьма ограниченном количестве случаев. Таким образом, нельзя считать, что взгляды Робертсона были научно опровергнуты, можно лишь говорить о несовершенстве тогдашних методов сравнительного анализа текстов. Сейчас применение в этих целях компьютеров открывает возможности для более уверенных выводов в каждом отдельном случае, в частности использование текстов Марло в шекспировских хрониках уже получило новые аналитические подтверждения.

Другую группу кембриджских ученых называют "библиографической школой", хотя ее, наверное, точнее было бы называть "текстолого-книговедческой". Эти ученые (А.У. Поллард, Р.Б. МакКерро, У.У. Грег и их последователи) изучали тексты в тесной связи с условиями их появления. Они начали глубоко и систематически знакомиться с постановкой печатного и издательского дела в шекспировское время, выработали научные методы реконструкции оригинальных текстов; с помощью этих методов был решен ряд трудных текстологических проблем, проведен научный анализ таких литературных памятников, как шекспировское Великое фолио, шекспировские кварто, ранние издания произведений Бена Джонсона, Бомонта и Флетчера, других елизаветинцев. Можно заметить, что ни одна другая эпоха не требовала столь специальных и сложных методов исследования конкретных обстоятельств издания литературных произведений, как шекспировская. И прежде всего это относится к самому Шекспиру - появление текстов чуть ли не каждого его произведения представляет сложную проблему; мы убедились в этом на примере "Голубя и Феникс". Многое говорит за то, что эти трудности - не случайны, а органически связаны с "шекспировским вопросом", которого, однако, ученые респектабельной "библиографической школы" предпочитали напрямую не касаться. Особенное значение имели - и продолжают иметь - такие фундаментальные работы ученых этой школы, как "Краткий каталог титульных листов книг, отпечатанных в Англии, Шотландии и Ирландии, а также английских книг, напечатанных за границей в 1475-1640 гг." (А.У. Поллард и Г.Р. Рэдгрейв); "Словарь типографов и книготорговцев Англии, Шотландии и Ирландии в 1557-1640 гг." (Р.Б. МакКерро); "Эмблемы типографов и книгоиздателей Англии и Шотландии в 1485-1640 гг." (Р.Б. МакКерро); "Первое фолио Шекспира" (У.У. Грег). "Краткий каталог титульных листов...", выпущенный Поллардом и Рэдгрейвом в 1926 году, переиздавался с дополнениями в 1948, 1976, 1986 годах; последний том каталога, где книги сгруппированы по издателям и типографам, составленный К. Пантцер, вышел в свет в 1991 году; номера, присвоенные каждому старинному изданию этим "Кратким каталогом", применяются всеми научными библиотеками мира.

Широкий резонанс в английском шекспироведении второй четверти нашего века получили идеи Джона Довера Уилсона, также относящегося к "библиографической школе". Имя этого ученого читатель уже встречал ранее в связи с его высказываниями о стратфордском бюсте и графтонском портрете. Уилсон в своих трудах, особенно в небольшой книге "Подлинный Шекспир" (1932) и в осуществленном под его редакцией издании ряда пьес Шекспира (New Shakespeare) продемонстрировал новый подход не только к конкретным текстологическим проблемам, но и к некоторым принятым среди биографов-стратфордианцев представлениям о личности Великого Барда. Являясь сам правоверным стратфордианцем, Уилсон в то же время резко протестует против того образа удачливого дельца, который вставал со страниц биографии, написанной Сидни Ли. Уилсон не жалеет сильных выражений в адрес стратфордского бюста, который он считает едва ли не главной причиной того, что образ великого поэта приобрел ненавистные ему черты "преуспевшего мясника". Не только книга Сидни Ли, но даже гравюра Дройсхута оказывается, по Уилсону, созданной под влиянием этого злополучного творения скульптора-ремесленника;

и эти два изображения стоят между нами и подлинным Шекспиром, вызывая отвращение всех, кто понимает и глубоко чувствует Великого Барда. Отсюда и неприятие Уилсоном неоднократно переиздававшейся, долгое время считавшейся классической работы Сидни Ли: "Короче говоря, созданная С. Ли шекспировская биография - это жизнеописание не Уильяма Шекспира - человека и поэта, а другого "Уильяма Шекспира" - бюста в стратфордской церкви, если представить, что он существовал когда-то во плоти и крови".

И далее Уилсон в своей борьбе за подлинного, поэтического Шекспира поднимает "знамя крестового похода" против Янсена, Дройсхута и викторианских биографов Барда. Уилсон категорически не согласен с распространенным (и сегодня) утверждением, что Шекспир якобы "отсутствует" в своих произведениях, и требует, чтобы биографы и исследователи неустанно искали "живого Шекспира". "Если мы будем исходить из того, что он всегда отсутствует в своих произведениях, что он стоял всегда в стороне от жизни своего времени, мы никогда не сможем увидеть его. Наоборот, мы должны искать его в самом сердце той жизни. Жизнь дворца Елизаветы и Иакова, личности и дела выдающихся людей, общественные и политические события его времени - это реальная атмосфера его пьес" {42}. При этом Уилсон справедливо предостерегает, что Шекспир был не репортером, а поэтом.

В плане связей Шекспира с событиями его времени Уилсон придает большое значение тому влиянию, которое оказала на поэта яркая личность графа Эссекса и его трагическая судьба. В "Генрихе V" и особенно в "Гамлете" Уилсон почувствовал тревогу Шекспира за Эссекса, его обожание, его неизбывную боль. "Тайна Гамлета - это тайна Эссекса, тайна его сердца", - писал Уилсон.

Стремление Уилсона пробиться к "живому" Шекспиру, преодолеть то, что он называет "викторианскими представлениями" о великом драматическом поэте, его яростное неприятие стратфордского бюста не могли не вызвать интереса. Но ведь нельзя забывать, что "бюст" {Уилсон, как и многие другие, не обращает никакого внимания на то, что при своем появлении стратфордский бюст выглядел еще более непоэтичным, чем сейчас, - без красивой подушечки, пера и бумаги, но с прижатым к животу бесформенным мешком.}, который для Уилсона является символом темного, несовместимого с шекспировским творчеством начала, мешающего людям пробиться к Барду, - только один из элементов в целом комплексе стратфордских реалий, хорошо согласующихся между собой и обрисовывающих контуры одного и того же человека - Уильяма Шакспера из Стратфорда.