Андрей Буровский - Правда и вымысел о советских евреях

И далее: «междуусобица страшно ослабила государство в целом… Война феодалов против кагана продолжалась в течение нескольких лет, очаги ее вспыхивали то в одной части Хазарии, то в другой, поскольку разноэтничные и нередко враждебные друг другу роды сталкивались в этой борьбе между собой. Степь полыхала…»2 Гражданская война — обычная и естественная плата за принятие Единобожия. Так было в свое время с евреями, такова же плата за христианизацию во всех случаях, какие нам только известны. Не только на Руси «Добрыня крестил Новгород мечом, а Путята огнем», так же крестились все европейские племена и народы. Да, смута обошлась дорого; в круговерти гражданской войны погибли и многие мятежные феодалы, и сам Обадия, и его сыновья. Да, от Хазарии отпал христианский Крым. И все-таки результат был: Хазария стала более монолитной и сильной, чем была в эпоху язычества.

Вероятно, иудаизм был не лучшим из возможных выборов, потому что требовал очень уж жесткого разрыва со всем прошлым. Судя по всему, гражданские войны в Хазарии прошли еще более жестокие, чем при христианизации или мусульманизации стран. Скорее всего, принятие христианства или ислама прошло бы легче, не в такой степени разорвало бы страну. Принятие общей веры в Единого Бога обошлось Хазарии дороже, потому что иудаизм менее прочно соединял очень уж разные племена.

И все-таки так — это много лучше, чем никак.

С 810 по 965 год жила Хазария как иудаистское государство, и как раз эти полтора столетия — время ее высшего взлета.

В духе того времени евреи старались осмыслить появление единоверцев в религиозно-мистическом духе: считали хазар потомками пропавших колен Симонова и пол у колена Манассиева, обитающими «в стране Козраим, вдалеке от Иерусалима… они бесчисленны и забирают они дань от 25 государств, и со стороны ис-маильтян платят им дань по причине внушаемого ими страха и храбрости их». [49] Берлин И. Исторические судьбы еврейского народа на территории Русского государства. Пг.: Еврейская историческая библиотека, 1919. С. 84.

Это не более нелепо, чем осмысление родства славян через родство братьев Руса, Чеха и Ляха, и уж конечно, вполне добродушно.

В саму Хазарию хлынул поток евреев — уже третий за ее историю. Евреев из Византии, Персии, мусульманских стран в первую очередь.

Правда, между началом конца и принятием иудаизма прошло почти столетие. В 895 году печенеги захватили Причерноморье и прогнали союзных Хазарии мадьяр (венгров) на Дунай. Изгнание оказалось удачным для самих изгнанных, — венгры завоевали славянские территории, и на захваченных ими землях начала формироваться такая европейская страна, Венгрия. Этим кочевникам скорее повезло, они прочно вошли в европейскую историю; но Хазария-то верных союзников потеряла, а с ними — и позиции в Северном Причерноморье.

Усиливаясь, Византия уже не испытывала такой потребности в союзнике против мусульман, да слабеющая Хазария и перестала быть таким уж желательным союзником. Она превратилась для Византии скорее в слишком уж сильное варварское государство, которое не грех и ослабить. Византия начинает натравливать на Хазарию кочевников, тех же печенегов.

Очень возможно, сыграли роль и вероисповедные различия. Сделайся Хазария христианской, Византия гораздо теплее принимала бы ее проблемы; Хазария осталась бы ее постоянным союзником. Тут же получилось так, что «…каган и царь, опекая евреев, ссорились с византийским двором и церковью»1 и оказывались один на один все с новыми и новыми врагами. Если так, то получается — принятие иудаизма все же погубило Хазарию. Но не потому, что интриговали злые жиды, а потому, что от принявших иудаизм отступились, умыли ручки добрые христиане в Константинополе. Вот если бы хазары приняли крещение…

Весь X век силы и влияние Хазарии угасают.

Но главный удар нанесли каганату славяне. Усиливаясь, славяне перестали платить дань — что уже ослабляло каганат. А они к тому же начали регулярные набеги на мусульман, проходя через территорию Хазарии. Что и подчеркивало слабость Хазарии, и делало ее еще большим врагом мусульман.

Первый прорыв в Каспийское море датируется в промежутке 864–884 годов. Потом в 909-м славяне разграбили остров Абескун, в 910-м захватили и разнесли по камешку город Сари.

В 913 году произошла еще более пикантная история. Русы попросили разрешения у кагана выйти в Азовское море из устья Дона — чтобы напасть на византийские земли. Добрый каган дал разрешение. Тогда, уже без всякого разрешения, славяне перетащили свои ладьи из Дона в Волгу и направились вниз, к городу Итилю. Там они сообщили о своих намерениях: сплавиться в Каспийское море и грабить мусульман. Каган вряд ли пришел в такой уж восторг, но согласился, оговорив — половина добычи отходит ему.

Через какое-то время русы вернулись, привезя богатую добычу; как видно, жили они по понятиям, потому что честно пытались поделиться, в полном соответствии с уговором. Но тут возмутилась наемная дружина кагана: с их точки зрения, надо было напасть на негодяев, которые убивали и грабили мусульман. И вот тут каган совершил, что называется, нетривиальный поступок: он согласился со своей славной гвардией и разрешил ей напасть на русов. Но и русов он тоже предупредил о времени нападения (что-то есть в этом очень похожее на поступки Артаксеркса, который и евреев резать разрешил, и евреям защищаться и резать персов тоже разрешил).

Три дня продолжалась битва; в конце концов русы были побеждены, большая часть их погибла; а уцелевшие вынуждены были уйти без добычи. С тех пор русы не появлялись в Хазарии очень долго, больше полувека. Дело не в отсутствии сил — именно на эти полвека приходятся знаменитые походы князя Игоря (913–914 и 943–944 годы). Просто грабить можно было не только мусульман, но и Византию, а предательство люди вообще не очень склонны забывать, тем более люди военные. Для воинов предательство — и худший из грехов, и поступок, не очень понятный психологически. От предателя сторонятся, как от носителя не только опасных или неприятных черт характера, но и как от человека, создающего непредсказуемые, непонятные ситуации, чье поведение невозможно предвидеть. В какой-то степени это сродни желанию избегать встреч и бесед с сумасшедшими.

Отмечу и еще одно — поступки кагана ясно показывают его неуверенность, страх, отсутствие четкой, продуманной политики. Каган мечется, соглашаясь с любым решением, которое ему предлагают. Судя по всему, дело тут не только в личных качествах кагана, но и в том, что его государство разваливается, и реальных сил бороться за власть у кагана нет.

Уже это одно ставит под сомнение версию Л.Н. Гумилева, что иудейская верхушка, захватившая власть в Хазарском каганате, натравливала русов на Византию сознательно — чтобы уменьшить их число. Даже зверства русов в Малой Азии он объясняет тем, что, «видимо, русские воины имели опытных и влиятельных инструкторов, и не только скандинавов»1. Для того чтобы хазары могли «подступить к Киеву, опустошить страну и принудить Хельгу (Олега. — А.Б.) против его воли воевать… за торжество купеческой иудейской общины Итиля»2, у хазар попросту не было сил.