Bill Gates - Марк Солонин

Пока автор писал и переписывал заново дальнейшие главы этого печального повествования, издательство «Ол-ма-пресс» в 2002 г. выпустило книгу под названием «15 встреч с генералом КГБ Бельченко» (62).

Сей доблестный чекист, руководивший подавлением народных восстаний в Средней Азии, Будапеште и Тбилиси, накануне войны трудился начальником Управления НКГБ Белостока. На странице 129 генерал уверяет, что свою жену он отправил в Минск на «полуторке». Если это правда, то фикус был из дома первого секретаря обкома Кудряева или начальника Управления НКВД Фуки-на. Как бы там ни было, воспоминания Бельченко дополняют картину событий июня 1941 г. чрезвычайно колоритными мазками:

«...Около 6 часов утра собралось бюро Белостокского обкома партии... Бюро обкома предложило создать боевые чекистские группы для взрыва и уничтожения оборонных объектов, военных баз и складов в момент вступления врага в город...»

Обратите внимание — никаких сомнений, никаких «если». На третьем ЧАСУ войны белостокские товарищи коммунисты уже непоколебимо уверены в том, что враг «вступит в город». Даже быстрее, чем удастся вывезти содержимое военных складов.

Не будем, однако, забывать, что, кроме областных управлений НКВД и НКГБ, у чекистского «дракона» в Белостоке была еще одна, третья голова - особый отдел (военная контрразведка) 10-й армии. В 2008 году М. И. Мельтюхов опубликовал полный текст доклада начальника особого отдела (на тот момент данная структура называлась «3-й отдел») 10-й армии (РГВА ф.9, оп. 39, д. 99, л. 330-340). Если верить тому, что пишет полковой комиссар (в данном случае это воинское звание, а не должность) товарищ Лось, «боевые чекистские группы», созданные «для взрыва и уничтожения», не стали дожидаться вступления врага в город:

«Панике способствовало то, что в ночь с 22 на 23 июня позорно сбежало все партийное и советское руководство Белостокской области. Все сотрудники органов НКВД и НКГБ, во главе с начальниками органов, также сбежали».

Лось утверждает, что Бельченко бежал в ночь с 22 на 23 июня. Болдин встретил машину с фикусом во второй половине дня. Это совпадает с рассказом самого Бельченко:

«...свою семью в первый день войны я отправил на полуторке в сторону Минска. Вместе с ней ехали семьи моих заместителей... Сборы происходили в суматохе. Как всегда (???) бывает в таких случаях, самое главное было забыто. Так, моя жена не взяла ни одного документа, удостоверяющего ее личность...»

Подробность интереснейшая. Забыла взять - или муж тщательно проверил, чтобы никаких документов, удостоверяющих личность, при его жене не было? В таком случае это была мудрая предусмотрительность - на случай встречи с трудящимися Страны Советов, у которых (трудящихся) в первый раз за много лет появилась реальная возможность выразить действием свою любовь к славным чекистам и их женам.

Часть 2

СЕМЕРО ОДНОГО НЕ БЬЮТ

...«ЧАС ТВОЙ ПОСЛЕДНИЙ ПРИХОДИТ, БУРЖУЙ...»

Места там дивные. Живописнейшие леса — вековой дуб, бук, платан. Чистые речки, в которых и по сей день в изобилии ловится рыба, плодородная земля. А какой музыкой древнеславянской старины звучат названия городов и рек этой земли: Горынь, Уборть, Радомышль, Турья, Кременец, Славута, Яворов... Увы, история Галиции и Волыни очень далека от благостной песни всечеловеческой любви. Огонь безумной вражды — религиозной, национальной, классовой — не раз и не два опустошал этот богатый край. В середине XVII века здесь, у Збаража и Берестечко, казаки Богдана Хмельницкого остервенело резались с польской шляхтой, а в начале века XX здесь же воспетые И. Бабелем бойцы Первой Конной армии состязались в бессмысленной жестокости со своими противниками.

Вот в этих, обильно политых слезами и кровью местах, в треугольнике Луцк — Броды — Ровно, и развернулось в конце июня 1941 г. одно из главных сражений Второй мировой войны, крупнейшая танковая битва XX столетия. Сражение, известное (а правильнее будет сказать — почти никому не известное) под названием «контрудар мехкорпусов Юго-Западного фронта».

Перед началом расследования обстоятельств этого «могучего сталинского удара» — небольшое техническое замечание. После того как Восточная Польша была насильственным путем превращена в западную окраину Советского Союза, наряду с высылкой сотен тысяч поляков была произведена и массовая «высылка» польскозвуча-щих названий с географической карты. Станиславув превратился в Ивано-Франковск, Жолкев превратился в Нестеров, Радзвиллов — в Червоноармейск, Крыстыно-поль — в Червоноград, Проскуров — в Хмельницкий и т.д. Поэтому, для облегчения жизни самых внимательных читателей, которые захотят сверить этот текст с картой, все топонимы, встречающиеся в документах 1941 г., будут продублированы их современными названиями.

Как и в трагической истории с разгромом конно-меха-низированной группы Западного фронта у Гродно, на Украине все так же началось с Директивы № 3.

Еще раз напомним, что в 21 час 15 минут 22 июня 1941 г. Нарком обороны Тимошенко приказал:

«...мощными концентрическими ударами механизированных корпусов, всей авиацией Юго-Западного фронта и других войск 5 -йи 6-й армий окружить и уничтожить группировку противника, наступающую в направлении Владимир-Волынский, Броды. К исходу 24 июня овладеть районом Люблин».

Остальным силам Юго-Западного и Южного фронтов (26, 12, 18, 9-й армиям) были поставлены чисто оборонительные задачи: «Прочно обеспечить себя и не допустить вторжения противника на нашу территорию...»

Полный текст этой директивы был опубликован «Военно-историческим журналом» только через 48 лет после ее подписания (182), но в кратком изложении она была известна давно. При этом всякий советский историк считал своим долгом (или, точнее сказать, имел партийное задание) пожурить наших главных полководцев за то, что они, «исходя из необоснованной переоценки возможностей войск, отдали приказ явно нереальный, а потому и невыполнимый».

В дальнейшем, после того как шило окончательно вылезло из мешка, и из рассекреченных документов стало понятно, что возможности Красной Армии (состав, численность, вооружение, резервы, обеспеченность боеприпасами и горючим) позволяли ставить задачи по захвату не одного только Люблина (всего-то 80 км к западу от границы), направленность критики сменилась. Теперь Директиву № 3 принято ругать за то, что в ней были указаны совершенно нереальные сроки проведения контрудара. Так, один товарищ, штабист с большим стажем работы в оперативных отделах, написал целую статью про то, что на разработку и подготовку к проведению операции такого масштаба требуется по меньшей мере месяц, а еще лучше — два.

Не будем спорить. Будем уважать мнение профессионала. Два так два.