Митрополит Иоанн (Снычев) - Стояние в Вере

Поэтому Святейший Тихон и обставил чин покаяния и приема митрополита Сергия в соответствующей величественной обстановке, давившей на его неложное смирение и сокрушение сердечное.

И вот, этот отец всех чаяний русской современной богословской мысли... стоит на амвоне, лишенный моментом покаяния и архиерейской мантии, и клобука, и панагии, и креста... Кланяется низко Святейшему Тихону, восседавшему на кафедре, в сознании своего полного уничижения и признанной им вины приносит он дрожащим от волнения, на этот раз негромким голосом свое покаяние. Он припадает до пола и в сопровождении патриарших иподиаконов и архидиаконов тихо сходит с солеи и приближается к вершителю его судьбы, к кроткому и всепрощающему Святейшему Тихону. Снова земной поклон. Постепенно вручаются ему из рук Святейшего панагия с крестом, белый клобук, мантия и посох. Патриарх Тихон в немногих словах тепло, со слезами, приветствует своего собрата во Христе взаимным лобзанием, и, прерванное чином покаяния, чтение часов возобновляется.

Все тяжелые переживания стыда и муки раскаяния остаются отныне позади. Митрополит Сергий соучаствует в сослужении с Патриархом Тихоном за Божественной всепримиряющей литургией...”] продемонстрировали свою полную непримиримость к делу обновленческого “Синода”. [3] Вестник Священного Синода Российской Церкви, 1926 г., № 7, с. 5 — 6.

Отказ православных епископов от участия в намечавшемся “соборе” обновленцы расценили как нежелание “тихоновцев” идти на примирение. А это, в свою очередь, послужило для них основанием начать кампанию политической травли православных архиереев. Их объявили врагами государственной власти, стремящихся “навязать Церкви политическую роль охранительницы монархического начала, тайного оплота реакционных государственно-политических вожделений”. [4] Вестник Священного Синода Российской Церкви, 1926 г., № 6, с. 13 — 14.

Обновленческий “собор” все же состоялся. Он заседал с 1 по 10 октября 1925 года и вынес следующее определение в адрес православной иерархии:

“...6. Признавая подобные стремления навязать Церкви несвойственную ей политическую роль, противоречащую ее христианским задачам и религиозной сущности, и считая преступными непрекращающиеся попытки тихоновской иерархии ввергнуть Церковь вновь в водоворот политической борьбы, в коем уже, однажды, при Тихоне, едва не погибла наша Церковь, Св. Собор считает своим долгом обратить внимание верующих на те грозные последствия, к которым может привести подобная политическая деятельность заправил так называемой тихоновщины, и выявить пред всем церковным народом истинный смысл непримиримости, обнаруживаемой тихоновской иерархией.

7. С своей стороны. Св. Собор, считая исчерпанными все меры церковного убеждения, приходит к сознанию, что всякие дальнейшие призывы, обращенные к тихоновской иерархии, бесполезны, пока она не откажется от своей политической деятельности и не вернется к христианскому пониманию церковного долга”. [Здесь и далее документы приведены в соответствии с современной орфографией и пунктуацией.]

Итак, обновленцы призвали своих последователей больше не вступать в дискуссии с православными, а разоблачать их якобы преступную политическую деятельность. Таким образом Русская Православная Церковь оказалась лицом к лицу с бессовестным противником, постаравшимся бросить на ее иерархов тень политической неблагонадежности.

Первым, кто подвергся “разоблачению” и нападкам обновленцев, был Патриарший Местоблюститель митр. Петр. Обновленцы “обличали” его в связях с заграничными монархистами, представляли “черносотенцем” и “врагом советской власти”. Проще сказать, главу Патриаршей Церкви, как и других епископов, обновленцы в своих доносах без устали обвиняли в политических преступлениях, чем не замедлили воспользоваться богоборческие власти. В самом скором времени митр. Петр и ряд других архиереев были арестованы.

Тогда-то, согласно воле владыки Петра, осужденного гражданскими властями и лишенного таким образом возможности руководить Церковью, к исполнению обязанностей Патриаршего Местоблюстителя приступил Нижегородский митрополит Сергий.

Высокопреосвященнейший Сергий (в миру Иван Николаевич Страгородский) родился II января ст. ст. 1867 года в семье арзамасского священника. По окончании училища и семинарии он поступил волонтером в Петербургскую духовную академию и там, воспламенившись внутренним желанием стать иноком, 30 января 1890 года принял постриг (с именем Сергия, в честь преподобного Сергия Валаамского, чудотворца). Спустя немного времени он был рукоположен во иеромонаха.

Блестяще окончив академию со степенью кандидата богословия, иеромонах Сергий был направлен в Японию для служения в православной миссии. Там он прожил три года, после чего был переведен сначала исполняющим обязанности доцента на кафедре Священного Писания Ветхого Завета в Петербургскую, а затем инспектором в Московскую духовные академии.

Далее его пастырский путь складывался следующим образом: 1894 год — назначен настоятелем Русской посольской церкви в Афинах с возведением в сан архимандрита. 1895 год — защитил магистрскую диссертацию. 1897 — 1899 годы — служба помощником начальника православной духовной миссии в Японии. 1899 год — назначение ректором Петербургской духовной семинарии, а затем инспектором Петербургской духовной академии. 1901 год — назначение ректором той же академии и хиротонисание во епископа Ямбургского, третьего викария Петербургской епархии, с оставлением в прежней должности. 1905 год — назначение архиепископом Финляндским и Выборгским. 1924 год — определен митрополитом Нижегородским и Арзамасским. И, наконец, 1925 год — вступление в управление Русской Церковью в качестве исполняющего обязанности Патриаршего Местоблюстителя (Заместителя) .

Уже первые шаги его правления были омрачены возникновением так называемого правого иерархического течения, которое возглавил архиепископ Свердловский Григорий. Его представители образовали Временный Высший Церковный Совет (ВВЦС), или григорианский “Синод”. Это был первый, но далеко не последний клин, вбиваемый в церковный организм, переданный, волею Божией, на окормление митр. Сергию.

Сущность григорианского раскола заключалась в том, что его представители не пожелали признать канонической власти ни за митр. Сергием, ни за митр. Петром, хотя сами григориане насильственным образом присвоили себе первоиерархические права церковного руководства, признав свой ВВЦС единственно правомочным органом управления Русской Православной Церковью. История, однако, показала всю каноническую несостоятельность их притязаний, и на протяжении своего десятилетнего существования григориане не столько созидали собственный церковный дом, сколько всеми силами старались удержать его от неизбежного падения.