Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6267 ( № 12 2010)

И пойдёт по округе веселье –

Свист и гомон, безудержный пляс.

Хватит всем и закуски, и зелья

До изжоги, до искр из глаз.

Кто-то крикнет: довольно застолья,

Колобродить, гулять по степи!

И стихает донское раздолье.

Отдохни, я услышу, поспи…

И сомкнутся опухшие веки,

Я с бездонной сольюсь тишиной

И увижу, как звёздные реки

Разливаются вширь надо мной.

Сон пройдёт, и в донецком тумане

Сквозь вчерашний увижу я хмель

На коне в ярко-красном кафтане

Собирателя русских земель.

Но, друзья, как легко ошибиться

За рождественским, долгим столом.

То не князь был, а серая птица

За окном помахала крылом.

Ирина КАРПИНОС, Украина, КИЕВ

***

Как же сильно хотелось ей жить! Как хотелось судьбы иной:

Быть знаменитой, и почитаемой, и обласканной публикой,

Ездить в Южное полушарие, преимущественно зимой,

И сниматься в кинематографе, скажем, у Стенли Кубрика.

А когда зацветали каштаны киевскою весной,

Как хотелось ей прогуляться по Монмартру апрельским вечером,

А потом заглянуть в «Ротонду» и при народе честном

Прочитать стихи, посвящённые первому встречному,

И в набросочках Модильяни тайно себя узнавать,

Там, где юной Ахматовой подмигивает «Шоколадница»,

И вино бургундское медленно в тонкий бокал наливать,

И знать, что на этом свете всё ещё как-нибудь сладится.

Например, напишется песня, такая, как у Эдит Пиаф,

И споётся неповторимым голосом в зале «Олимпия»,

Или роман сочинится, этак на двести глав,

И никто не посмеет сказать, что сюжет в нём липовый.

Так мечтала она всю жизнь, сама над собой смеясь.

Её не любили женщины, а мужчинам она не верила,

Потому что каждую длинную или короткую связь

По Шекспиру всегда сверяла и лишь этим аршином мерила.

Потому и семейной жизнью жить она не могла,

Ей был ненавистен быт и уюта домашнего сладости,

И когда сгущалась за окнами чёрно-синяя мгла,

Ей вспоминались иные, очень горькие радости...

Вероника СЕНЬКИНА, Россия, МОСКВА

ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ…

Представляешь, мне нравится осень больших городов,

Я сижу на окраине неба, на шпиле высотки.

Я – какая-то птица, для птицы – я просто красотка.

Я тебя усадила бы рядом, но ты не готов.

Представляешь, «мои» улетели туда, где теплей.

Говорят, там действительно лучше, – мне сложно поверить.

Говорят, там не водятся разные дикие звери, –

Может быть (все нормальные звери боятся людей!)…

Представляешь, они говорили: придут холода,

Всё вокруг растерзают и зелень лесов уничтожат,

Говорили: вить гнёзда в подобное время негоже –

Если птенчик родится, придётся ему голодать.

Представляешь, мне кажется, им не вернуться назад.

Им в далёких краях уготовлено что-то такое,

Что широкие крылья повяжет цепями покоя,

Что затмит ощущенье полёта и радость в глазах.

Понимаешь, они же мне братья, а я им – сестра,

Но мы слеплены были как будто из разного теста:

Мне родная земля никогда не покажется тесной,

Как бы грозно ни выли, предчувствуя зиму, ветра…

Станислав БОЙКО, Украина, ДНЕПРОДЗЕРЖИНСК

МАСЛЕНИЦА

Поцелуйного дня полудикий обряд…

Где-то в дебрях души торжествуя,

Бутафорский ямщик подгоняет наряд,

Допотопную упряжь и сбрую.

Попрощался с женой – на два дня холостяк,

Поплевал на полозья – готово!

А двенадцатилетний орловский рысак –

Снова в роли коня коренного.

Пусть тулуп – напрокат, ямщику – нипочём,

Заводила, шалун и проказник,

Он вернётся назад завтра с постным лицом,

Но сегодня – пускай будет праздник!

Будут кони играть, будут девки визжать,

Будут песни и бубен с баяном.

Он покажет губернии «кузькину мать»,

Снова будет счастливым и пьяным…

Вновь торопит коней бутафорский ямщик,

Только нынче он вспомнит едва ли,

Чем закончился этот весёлый пикник

И какие блины подавали.

Где найти столько мудрых и правильных слов

(Разве только споткнувшись о пробку),

Чтоб сравнить даже стопку горячих блинов

С запотевшей на холоде стопкой!

Алёна ЩЕРБАКОВА, Украина, ОДЕССА

ПИТЕР

Выйди в город, ставни открой –

Сквозь мостов просевшую бровь

Проступает печаль берегов,

Всходит Адмиралтейства апостроф,

Поддевая собой горизонт.

И деревьев живых гарнизон, –

То солдат в нём, а то – апостол.

Вытекая из штолен дворов,

Вал тумана – водоворот

Заведёт прямо за руку в невские –

То ли воды, то ли миры

Беспричинной его игры

Достоевской...

Белый день на своих руках

Скоро ночь понесёт и, в рукав

Векового моста упав,

Вдохновенье найдёт под спудом.

Горсть иронии в талых снегах.

И, не споря, наверняка

Остаётся принять как факт

Орфографию пленного чуда.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Литература

Вне строя

ОБЪЕКТИВ

Ольга ШАТОХИНА

Владимир Войнович. Автопортрет.Роман моей жизни. – М.: Эксмо, 2010. – 880 с.

Создателя «Жизни и необычайных приключений солдата Ивана Чонкина» Войновича регулярно путали с автором «Овода» Войнич. Как вспоминает Владимир Николаевич в своей только что вышедшей автобиографии, сначала ему норовили приписать «самый любимый роман прогрессивной молодёжи», а потом наоборот: «…прошло время, и однажды молодой человек, спрошенный, не читал ли он роман Войнич «Овод», ответил, что этого автора он знает только по книге о солдате Чонкине. Признаться, такая путаница мне показалась более лестной, чем прежние».

Посмеявшись над казусом, читатель «Автопортрета» уже готов попрекнуть своих наивных собратьев неспособностью заметить разницу во времени между Этель Лилиан, на чью книгу роняли горькие слёзы дореволюционные курсистки, и звездой «самиздата» второй половины ХХ века. Но не надо торопиться. Жизненные пути авторов «Овода» и «Чонкина» пересеклись если не в пространстве, то во времени. Г-жа Войнич прожила почти сто лет и скончалась в 1960 году – к тому моменту Владимир Войнович успел и в армии отслужить, и целину покорить, и всесоюзная слава уже стояла на его пороге. Помните «Песню космонавтов»?

Заправлены в планшеты

Космические карты,

И штурман уточняет

В последний раз маршрут.

Давайте-ка, ребята,

Споёмте перед стартом,

У нас ещё в запасе

Четырнадцать минут.

Я верю, друзья,

Караваны ракет

Помчат нас вперёд

От звезды до звезды.

На пыльных тропинках

Далёких планет

Останутся

Наши следы.

Помните, конечно. Про следы «на пыльных тропинках» знает даже тот, кто по малолетству не застал романтическое утро космонавтики. А чьи это стихи?