Савелий Дудаков - Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России

Здесь начинается "музыка будущего"2586.

Возвращаясь к Кандинскому, заметим, что отношения между ним и Шёнбергом были восстановлены. Вряд ли ценой отказа Василия Васильевича от своих взглядов. В свете этого небезынтересно прочитать о еврейском происхождении Кандинского в одной энциклопедии259. Больше нигде никаких упоминаний об этом факте его биографии нет. Если же взять этимологию фамилии "Кандинский", то легко обнаружить ивритские корни: "Кан" – известная фамилия, происходящая от Ааронидов, первосвященников – "коэн"; вторая часть – "дин" – обозначает "суд". На польскую флексию не стоит обращать внимания. В тель-авивской телефонной книге легко обнаружить фамилии с близким правописанием: Кандинов, Кандино и т. п.

Если мы заговорили о дружбе между музыкантом и художником, то такая дружба существовала и между Модестом Петровичем Мусоргским (1839-1881) и Виктором Александровичем Гартманом (1834-1873). Гартман был крещеным евреем, талантливым архитектором и декоратором, получившим звание академика. "Милый Витюшка", так его называл Мусоргский. Гартман преклонялся перед гением композитора и был его незаменимым советчиком. Именно ему мы обязаны сохранением в Борисе Годунове "Сцены у фонтана". Со своей стороны, Мусоргский высоко ценил Гартмана как художника и увековечил в музыке его выразительные рисунки в своих "Картинках с выставки" ("Promenade"), где композитор представляет себя и своего покойного друга прогуливающимися по вернисажу. В тексте, которым Модест Петрович сопроводил свое произведение, есть мистический штрих – латинский текст – de mortuis in lingua mortua ("творческий дух умершего Гартмана ведет меня, взывает к черепам, черепа тихо засветились").

Одна из сценок – № 6 – имеет отношение к еврейству и названа "Samuel Goldenberg und Schmuele" ("Два еврея: богатый и бедный"). "Очень хорош и спор двух евреев, богатого и важного Соломона Гольденберга и бедного, бегущего за ним вприпрыжку, маклера Шлойме. Их музыкальная характеристика: тяжелый лающий, бульдожий голос богатого буржуа и переливчатый, умоляющий дискант бедного Шлоймы необыкновенно выразительны"260. Видеть здесь карикатуру на еврейство не следует. Все в рамках того времени. Вспомним М. Антокольского с двумя статуэтками: "Еврей-скупой" и "Еврей-портной". (Кстати, Гартман был дружен и с Антокольским. Ученик Марка Матвеевича, знаменитый Савва Мамонтов изваял "замечательный" бюст Гартмана.) Мусоргский был глубоко потрясен ранней смертью друга и в письме к Вл. Стасову писал негодующе: "И зачем живут собаки, кошки… А гибнут Гартманы". А на утешение критика, что мастер остался жить в своих произведениях, Мусоргский отвечал резко: "Да черт с твоею мудростью… Нет и не может быть покоя, нет и не должно быть утешений…"261 Конечно, и Стасов, и Мусоргский преувеличивали художественное значение творчества покойного архитектора и художника. Кроме дружбы, их подкупало и то, что Гартман – еврей по крови – был славянофилом и народником в искусстве, подобно им. На это обратили внимание давно. Впрочем, Гартман не единственный еврей – славянофил; напомним о двух видных русских фольклористах семитского происхождения – Александре Федоровиче Гильфердинге (1831-1872) и Павле Васильевиче Шейне (1826-1900). В память своего друга Модест Петрович написал и сюиту для фортепьяно.

Естественно, в нашу задачу не входит анализировать творчество Модеста Мусоргского. Отметим, что упомянутый в отрицательном контексте у Милашевского композитор и теоретик Артур Лурье в одной из восторженных статей писал, что лишь Мусоргский со своим "Борисом" – единственный, кто противостоит Р. Вагнеру и его школе. Народность ничего общего с национализмом не имеет. Лурье считает, что Мусоргский единственный русский композитор, способный стать в один ряд с выдающимися мыслителями XIX в.: Владимиром Соловьевым, Константином Леонтьевым, Федором Достоевским… И его жуткое юродство – единственная форма самозащиты. И в этом он близок Розанову, Белому, Шестову262.

Совсем немного известно о любви русского композитора к евреям и еврейству, о его жгучем интересе к еврейству, о его проникновении в еврейскую музыкальную стихию.

Да, Мусоргский, действительно, не Вагнер. Конечно, в становлении личности композитора сыграл громадную роль Владимир Стасов, с которым Модест Петрович познакомился в 20-летнем возрасте.

В 1863 г. на сцене Мариинского театра была впервые поставлена опера "Юдифь" композитора А.Н. Серова. Сюжет взят из Библии, где рассказывается о героической борьбе маленького народа с могущественной Ассирией. Выше мы видели интерпретацию образа Юдифи у Милашевского.

Александр Николаевич Серов (1820-1871), композитор и выдающийся музыкальный критик, был еврейского происхождения; его мать – дочь сенатора Таблица, крещеного еврея и сподвижника Потемкина. По своим музыкальным пристрастиям Серов был ярым вагнерианцем. С Вагнером его связывали хорошие личные отношения.

Существует полуанекдотический рассказ о том, что принимая супругов Серовых в субботу, Вагнер "тактично" заметил, что их приезд заставил его праздновать жидовскую субботу: "Что вы со мной делаете? Я пишу против еврейства, а вы заставляете меня праздновать шабаш"263. "Сверхтактичность", если учесть, что жена Александра Николаевича Валентина Семеновна – одна из первых женщин-композиторов, урожденная Бергман, еврейка. Их сын, Валентин Серов, таким образом, по еврейским законам тоже еврей. С еврейством у Серова были сложные отношения. Он был убежден, что ему не дали преподавать в консерватории, так как не признали за своего. "Меня очень обозлила вот эта синагога, – промолвил он, указывая на соседнее здание (Серов прозвал синагогой консерваторию, так как преподаватели почти все были еврейского происхождения). – Ни одного русского не пригласили…"264 На похоронах Серова присутствовало несколько тысяч человек, и он удостоился титула "замечательного народного таланта", по которому скорбит петербургская интеллигенция. "Казалось, что память о покойном А.Н. Серове глубоко засела в сердцах всех Русских людей и никогда не иссякнет…"265 Но…

"Юдифь" имела большой успех, но ставилась редко – до революции 1917 г. последний раз в 1907 г.

В советское время "Юдифь" была поставлена в 1925 г. (Ленинградский театр оперы и балета), в дальнейшем она была снята с репертуара, поначалу за пропаганду Библии, а впоследствии из-за примитивного антисемитизма. В последний раз она шла на сцене Бурятского оперного театра (Улан-Удэ) в 1964 г. (Надо сказать, что музыкальная цензура существовала и в царское время. Серову повезло. Другие оказались менее удачливы. Оперу Россини "Моисей" на библейский сюжет переименовывали в России неоднократно. Одно время, весьма непродолжительное, она шла под оригинальным названием, затем была переименована в "Магомета", а затем и это показалось чрезмерным и оперу стали называть "Зора".