Анатолий Уткин - Измена генсека. Бегство из Европы

Мэтлок сохранял тесный контакт с Ельциным со времени его избрания в Верховный Совет РСФСР в 1989 г. Однако некоторые влиятельные лица в Белом доме довольно скептично относились к переориентации с «проверенного» Горбачева на непредсказуемого Ельцина. Но обстоятельства диктовали свое: «Политическая значимость Ельцина росла, и его политика гармонировала с целями Соединенных Штатов: он хотел резких сокращений в советском военном бюджете, отказывался поддерживать безответственные режимы типа режима Саддама Хусейна в Ираке, высказывался за свободу прибалтийских государств, равно как и других республик, если они пожелают покинуть Союз. Во внутренних делах Ельцин поддерживал подлинные экономические реформы, включая права частной собственности и приватизацию государственных предприятий. Какими бы ни были сомнения в отношении его государственных способностей или его желания следовать демократическим принципам, если они не соответствовали его политическим интересам, для правительства Соединенных Штатов было важно поддерживать с ним контакт: без этого нельзя было понять конвульсий, сотрясающих Советский Союз. Более того, по мере того, как сила и влияние Ельцина увеличились, становилось все более важным установить способ взаимодействия с ним на тот случай, если достигнет высшей власти демократическим путем». [82] Matlock J. Autopsy on an Empire. The American Ambassador's Account of the Collapse of the Soviet Union. New York: Random House, 1995, p. 508. Теперь американское руководство внимательно изучало конституцию СССР, которая, как оказалось, позволяла союзным республикам завязывать сепаратные внешние связи.

Представляется, что беседы с экс-президентом Никсоном, таким же скептиком, как он сам, повлияли на Джорджа Буша. Только о нем, склонявшимся в пользу Ельцина, президент сказал: «Мне кажется, что он уловил нечто важное». [83] Beschloss M. and Talbott S. At the Highest Levels: The Inside Story of the End of Cold War. New York: Little, Brown and Company, 1993, p. 360.

Американское руководство решило налаживать отношения с обоими лидерами, с каждым в его собственной сфере. Мэтлок записывает в дневнике 5 апреля 1991 г.: «События последних семи или восьми дней, кажется, повернули колесо фортуны в сторону реформистов. Если Ельцина невозможно низвергнуть и если он продолжает усиливать свои позиции, то Горбачев будет вынужден иметь с ним дело снова, несмотря на личную неприязнь. Забастовки шахтеров могут оказаться решающим событием. Ныне кажется, что только Ельцин может их остановить. Он сделал ясным на Съезде народных депутатов, что не возьмется за это, если не получит той расширенной власти, о которой он просил».

На следующий день в Спасо-хауз пришел министр иностранных дел РСФСР Козырев. Перспектива избрания Ельцина президентом РСФСР, говорил Козырев Мэтлоку и министру обороны США Карлуччи, заставит Горбачева пойти на попятную — какими бы ни были его личные пристрастия или особенности. «С коммунистами можно разговаривать только с позиции силы», — сказал американцам прежний коммунист. «Он усмехался, тайно признавая источник своих наблюдений» (Мэтлок).

Американцы размышляли над тем, как сказать Ельцину, что во время визита в США он будет принят президентом Бушем. Ельцин уже получил приглашение Конгресса США и нескольких частных организаций. «Хотя Ельцин предпочел бы получить приглашение от главы исполнительной власти, я (Мэтлок) объяснил бы ему, что это невозможно и он, кажется, понял бы меня и принял это. Но он не хотел лететь в Соединенные Штаты, если не будет иметь гарантии встречи с президентом Бушем. До поездки в США в апреле 1991 г. у меня было недвусмысленное предписание не обещать ему этого».

Посол Мэтлок явился в американский Белый дом на прием к президенту Бушу во второй половине дня 18 апреля 1991 г. Основным предметом довольно долгой беседы в Овальном кабинете было информирование президента относительно системы отношений Горбачев — Ельцин. В описании Мэтлока, Горбачев находился под влиянием военно-промышленного комплекса, который обеспокоен возможностью сокращения поставок ценного сырья из союзных республик. Республики же боялись, что в руках военных окажется кошелек государства. И Горбачев, и Ельцин боятся гражданской войны. Но стачки и забастовки прекратятся с приходом к власти Ельцина.

Мэтлок откровенно советовал своему президенту переориентироваться на того, чьи действия явно более устраивают Соединенные Штаты. Американская помощь не должна идти через Центр. «Президент спросил меня относительно запроса Горбачева в отношении дополнительного кредита в 1,5 млрд. долл. для покупки американских сельскохозяйственных продуктов. Я сказал ему, что он должен руководствоваться, прежде всего, внутри-американскими соображениями. Конгресс одобрил программу помощи американскому сельскохозяйственному экспорту. Если с точки зрения президента этот кредит служит достижению указанных целей, он должен поддержать его, при условии, что он уверен в том, что СССР выплатит заем…. У Советского Союза будут значительные сложности с продовольствием в следующем году; политика Горбачева ухудшает положение». [84] Matlock J. Autopsy on an Empire. The American Ambassador's Account of the Collapse of the Soviet Union. New York: Random House, 1995, p. 511.

На следующий день Эдвард Хьюэт (отвечавший, как уже говорилось, в Совете национальной безопасности за советское направление) сказал Мэтлоку, что по возвращении в Москву он может передать Ельцину, что в Вашингтоне он непременно будет принят президентом Бушем. А в звонке послу Бессмертных Мэтлок сказал, что президент Буш не будет использовать визит Ельцина для давления на Горбачева. Так развивалось политическое двуличие.

Через три дня Отдел анализа СССР Центрального разведывательного управления прислал Бушу оценку событий в СССР за последние недели. (Название документа было характерным — «Советский котел»). В документе говорилось, что приближенная к Горбачеву группа, включающая в себя Язова, Крючкова, Пуго, начала дистанцироваться от лидера. Теперь нетрудно было представить себе создание некоего «Комитета национального спасения», топящего Горбачева и выходящего с гораздо более суровой политической линией. Только Скаукрофт не был впечатлен, он считал постоянной линию ЦРУ на поиски противников Горбачева.

Договор об ограничении обычных вооруженных сил в Европе, подписанный в Париже 19 ноября 1990 г., сразу стал порождать определенные противоречия — слишком долго строилось противостояние. Следовало разрешить эти противоречия до начала процесса ратификации. Хотя это был многосторонний договор, но все дело свелось к нажиму США на СССР, где Горбачев пообещал произвести колоссальные односторонние сокращения. Запад свел все дело к тому, что военные в Советском Союзе будто бы пытаются использовать всяческую недоговоренность или двусмысленность в Договоре с тем, чтобы сохранить еще одну часть своих безумно сокращенных сил на том пути, где противостоящий военный блок и не пытался, следуя за Горбачевым, совершить харакири.