Газета День Литературы - Газета День Литературы # 77 (2003 1)

В.М. Никипелов. Не берусь судить о художественной стороне, но нравится язык романа: хлесткий, яркий, запоминающийся ~ ложится на душу. Такие сравнения, как: "холодный ветер вычесывал стайки дроздов с верхушек берез..." — западают в душу. И таких мест в романе много, не буду на этом останавливаться. Читал книгу с удовольствием. Но именно я внедрял "КОМПАС" в Гидромонтаже, который строил Калининскую атомную станцию. К сожалению, в романе не представлены ее замечательные идеи, не показано, как действует система "КОМПАС" в жизни. Складывается впечатление, что "Вектор" — это что-то вроде панацеи от всех болезней и бед предприятия и общества, которое он ("Вектор") разделил на две части, борющиеся жестоко, не на жизнь, а на смерть. Конфликт был, мне говорили: "При твоих подчиненных клянусь, что я тебя сожру". Но читатель не представляет, что же это на самом деле, как система влияет на людей, пользующихся ею.

А конфликт, необходимый писателю, был между так называемым внешним миром и созданным коллективом — была зависть со стороны смежных управлений и боязнь руководителей быть обвиненными в неспособности организовать труд людей.

Нужно также добавить, что наше управление, имевшее худшую производственную базу, находилось на критическом пути сетевого графика, и тем не менее оно смогло увеличить производительность более чем в 2 раза, сократить срок ввода второго блока Калининской АЭС.

Можно было бы показать, как на нас "натравливали" партгосконтроль, партийный контроль (на уровне Союза), РГТИ, Прокуратуру.

Таково мое видение книги, посвященной необычной оргсистеме под названием "КОМПАС".

Теперь дадим слово аналитику З.А. Кучкарову.

З.А. Кучкаров. Если смотреть на книгу как на роман о трагедии изобретателя, то можно считать, что отторжение обществом инноваций в книге раскрыто. Более того, дана картина социальных инноваций. Нарисована героика социальных инноваций. Сделано даже больше — тематически впервые раскрыты организационные инновации. Было бы хорошо узнать, является ли книга не только первой, но и замеченной в этом своем статусе. Я думаю, что она в этом статусе не замечена ни общественностью, ни критикой.

Профессиональные слова в книге правильно поставлены, искажений нет, но нельзя сказать, что книга построена на знакомстве автора с профессиональной областью. Они выделяются, как пятнышки на мухоморе, и книга не преследует цель включить их в художественную ткань. Сочетание в авторе политика и писателя создает ощущение разрушения, бунта и человеческой немощи перед развитием, а не созидания. Поэтика социальной стихии, которой увлечен Проханов, не поэтика социального конструирования, хотя автор абзацы в книге расставил так, будто они взяты из узкопрофессионального журнала.

Система "Вектор" пришла в противоречие с управлением обычной стройкой... Можно сказать, что у романа, разворачивающего в сюжете это противоречие, нет правильного читателя. Проханов не акцентировал внимание читателя на проблеме развития организационных форм. На самом деле он спорит с нами именно о значении этой проблемы. С нами спорит и Горностаев, и Тукмаков, и отец Афанасий. Проханов за них. Умом он понимает, что, наверно, когда-нибудь мы будем правы, но и жизнь, и культура, и элита против, и правда на их стороне. Проблема, как думает Проханов и эти его герои, в человеке, а не в организационных или социальных формах. Проханов не осознал значения проблемы, эмоционально и психологически не вжился в нее и ее выразителем не стал.

На книгу Проханова надо смотреть как на первую попытку, первый опыт художественного освоения этой области. Через ее уроки нужно пройти будущим писателям. В романе нет отношения автора к тому, что там происходит. Не объяснено, что же система "Вектор" позволяет делать, как она действует, и почему рабочие "за". И что же должен думать читатель о "Векторе"? Проханов, я думаю, просто не в состоянии этого понять. Весь его опыт организационного управления — это руководство газетой. Блестящие метафоры не заменяют точного знания области.

Очень важно ответить на вопрос — что это за тип жизни, в котором эта сторона жизни у талантливого писателя отсутствует? Это же тип жизни, так живет не только Проханов! Так живут и министры, и ученые. Что это за тип жизни, в котором эта сторона для этих лиц практически полностью отсутствует, ее как бы не существует? Что это за понимание жизни? Ведь система отношений организационного управления составляет основную ткань жизни, а эти люди живут таким образом, что этой ткани не замечают. Как мог возникнуть такой тип жизни? Это массовое явление, которое, по-видимому, имеет характер "вложенных матрешек". Предельным случаем такого вложения являются люди маргинальные: писатели, художники, студенты (до поры до времени), для которых организация — это несколько неприятных бессмысленных процедур вроде получения паспорта, которые они вынуждены проходить. Более глубокий слой — это люди, которые имеют дело с организацией все время, но не рефлексивно, и тоже воспринимают ее как сложившуюся "испокон века", вынужденную, мало осмысленную бюрократическую необходимость. Еще глубже — люди, которые приучены к святости выполняемых ими обязанностей и процедур (бухгалтеры, отделы кадров, вахтеры), которые не терпят нарушений, но не потому, что это осмысленная (спроектированная) деятельность, нарушение которой приводит к последствиям, а просто потому, что так надо. Я думаю, что даже разработчики законопроектов тоже не находятся на более глубокой, рефлексивной точке зрения. Может быть, осознание возникает только начиная с уровня разработчиков нормативных документов. У них рефлексия есть, но и то значительная их доля делает это, сохраняя к ним саркастическое отношение, понимая, что эти документы "лягут на полку". К сожалению, эти слои и эти люди пока не стали героями литературы, а ведь они находятся в глубоком конфликте с самими собой. Можно, конечно, думать, что это — тип общества или стадия его развития, в которой мы участвуем, что аппарат рефлексии такого типа не возник или не создан, развитие пошло по линии политики, по линии справедливости, но не по линии овладения формами. Это не личная вина кого-то, а общественное явление, находящееся в центре событий.

Ведь огромные слои людей не представляют себе устройство диктофона, телевизора, самолета, что уж говорить об организациях, которые их создают. И даже после перехода на системы типа "Вектора" не будут себе представлять, а, возможно, и не должны. Представлять это будут инженеры, которые этим занимаются. Для них это будет иметь высокую социальную значимость, потому что они не только инженеры технических систем, но и инженеры организационных систем. Конечно, это очень радикальная мысль, и она ведет, если ее развить, к чрезвычайно серьезным последствиям. В частности, правильное ее развитие позволяет сделать вывод, что, начиная с какого-то момента, одинаковых людей как членов общества, не будет. Это уже разделение на "породы", разные виды людей. Проханов не видит этой тенденции. Идея расслоения человеческой сущности на виды человека, по-видимому, правильная. Всех учить всему, или даже одному электричеству, нельзя, равно как нельзя всех учить истории. Для того, чтобы слышать симфонию, нужно потратить много лет на развитие способности ее слушать. Но эта проблема не только полностью отсутствует в книге Проханова, он ее понимает прямо противоположным образом. Дворничиха Катерина поднимается им до уровня представителя народа. Смог бы Проханов написать роман о жизни и судьбе Джордано Бруно? Сейчас, постфактум, легко об этом говорить, поскольку мы знаем эту историю и то, чем она закончилась. Но если бы за роман о Джордано Бруно взялся Проханов, то не получилось бы из Джордано Бруно Фотиева? Далее на уровне полубытового стереотипа Бруно — человек другой породы. А у Проханова он выглядел бы как представитель массы. Фотиев у него предстает как изобретатель, а не как творец новых форм. Фотиев несколько раз повторяет, что он неграмотен, что это может сделать кухарка. Но это, по-видимому, принципиальное заблуждение автора. Мы говорим об объективных вещах, не занимаемся пропагандой неравенства. Может быть, дело в том, что у Проханова не развит исторический взгляд на вещи?