Газета День Литературы - Газета День Литературы # 81 (2003 5)

То с Богом возводил пороки —

Земного царства идеал...

Пророчества и видения будущего, открывшиеся через Бога Иоанну Богослову, безусловно, как справедливо подметил в предисловии к бесединскому роману С.Лыкошин, "течение его действия и развитие строя". Однако перед нами — не переложение на поэтический язык бессмертного евангелического сочинения (имею в виду "Откровение Иоанна Богослова"), — а совершенно самостоятельная и смелая попытка передать читателю прозрения-пророчества современника, нашедшего дорогу в Царство Света только через Божественную благодать.

В своем кратком предисловии к "Вестнику" Н.Беседин отметил: "Вопрос спасения" человечества от гибели — это вопрос укрощения вакханалии плоти, возвышения нравственных законов над материальными, духовного промысла, ограничения потребительского зуда...". А чуть выше в том же предисловии говорится: "Только на путях, заповеданных Иисусом Христом, мы сможем найти то, что ищем не одно тысячелетие — благоденствие и бессмертие".

Судьба героя романа "Вестник" — художника, пришедшего к вере в Бога, — это и есть один из вариантов пути, "заповеданных Иисусом Христом". Путь этот не просто трудный и тернистый, не исключающий и полного отречения от мирских соблазнов, он еще и сопровождается непременной и непрестанной духоподъемностью и нравственным стоицизмом при желаний "взалкать Истину", познать, "зачем светильник жизни был зажжен во мне?.."

Избранный героем романа путь к Богу — один из магистральных, но отнюдь не единственный. Наверное, у каждого, устремленного к Творцу и Создателю, своя неповторимая дорога, но есть у этих дорог единый общий вектор, и в этом смысле движение героя бесединского романа не только весьма познавательно, но и поучительно для всякого православного человека. И оно не нуждается в доказательных оправданиях, как и сама дорога к Спасителю...

Роман Николая Беседина — уникальное явление в современной русской поэзии. Уникальное и по проблематике, и по изображаемой в нем жизни, переполненной тревогами реального бытия и Божественного мира, изображенного почти с достоверной осязаемостью, хотя претендовать на достоверность последнего никто из нас, увы, не может.

Своеобразие бесединского романа еще и в том, что в нем удивительным образом преломляются пафос миролюбия, смирения, следование Христианским заповедям, с одной стороны, а с другой — резкое неприятие зла и призыв к возмездию... за поругание нашего Отечества — это великолепно откристаллизовалось в главах "Красный монах" и "Снова красный монах" ("...Нету места/ У нас речам, а есть — борьба. / Нет чувства жалости, есть — мести. / Все эти митинги, протесты / — Удел не воина — раба / Мы есть везде, но мы незримы. / Ученый, хакер иль боец, / Любовью к родине хранимый,— / Все в этой битве побратимы / В единокровии сердец").

То есть следование Божьей воле вовсе не исключает активной борьбы и с теми, кто "строил Божий мир без Бога", и особенно с теми, кто "с Богом возводил пороки — земного царства идеал". Именно такая позиция и позволит нам выйти к Царству Света даже в преддверии Апокалипсиса.

Нет, человек, в грехах погрязший,

Смертный,

Не пик Творений, а мечта о свете

Животворящем, вечном, как Творец.

Пройдя Голгофы Божьей очищенье,

Вернется он к шестому дню Творенья

И засияет. Истинно венец.

А носителям Божьего Света не будет грозить участь, которая постигла некогда богоизбранное племя, к примеру:

… Проходит все, как след на травах росных.

Где иудеи? Царство светлых грез

Их, избранных когда-то Яхве грозным?

— Но богоизбранный, не стал он богоносным.

И потому пришел Иисус Христос.

Не приспело ли пора задуматься над этим поучительным примером и всем остальным племенам и народам планеты?

Николай КУЗИН

Со знаменитым поэтом Анатолием Передреевым, стихи которого "Окраина родная, что случилось? Околица, куда нас занесло? И города из нас не получилось. И навсегда утеряно село…" актуально звучали и цитировались в тот период, когда несытая сельская молодежь тысячами покидала свои родовые гнезда, устремляясь в манящие мраморные колоннами мегаполисы в поисках лучшей доли…

В полдень мы скромно сидели в Пестром зале ЦДЛа и мирно беседовали, ожидая официанта. Мимо вихрем проходил в праздничном костюме Игорь Шкляревский, но, увидев Передреева, вернулся:

— Здравствуйте, Анатолий!

— Привет, — мрачно буркнул поэт и добавил. — Ничего, Игорек, я тебе докажу!

— О чем ты?— обеспокоенно переспросил тот, и, не дождавшись ответа, заторопился…

— Узнаешь скоро,— вдогонку бросил Передреев.

Неожиданно появился сияющий Владимир Фирсов. Поздоровался.

— Ты тоже спешишь на юбилей?

— Да нет. Я сам по себе, — гордо заявил Владимир и пошел искать место в зале.

В заморском прикиде цвета морской волны, в окружении своих почитателей, в Дубовый зал, где праздновалось десятилетие журнала "Юность", прошмыгнул Евтушенко .

Неровно, поправляя рукой непокорные волосы, Анатолий Передреев грозно бросил: "И ты скоро узнаешь!.."

Мы выпивали. А я все думал о фразе, сказанной Передреевым трем поэтам.

В те времена Анатолий уже прославился, кроме стихов, и своими аналитическими статьями о литературе. Особенно поразило его выступление в журнале "Знамя", где он в пух и прах разгромил и развенчал, доказав несостоятельность поэзии тогда неприкасаемого Андрея Вознесенского, которым зачитывалась молодежь, включая и грешного меня. Статья Передреева совершила переворот в сознании пишущих — и сразу померкла раздутая до небес слава новоявленного "классика".

На следующий день я укатил на Дон. Но через две недели в "Литературке" прочитал заметки Анатолия Передреева, в которых он, взяв лучшие стихи И.Шкляревского, Е.Евтушенко, В.Фирсова, разобрал так, что не оставил камня на камне!..

Выходит, слово Передреева — крепкое, хотя и сказано было в застолье…

Аршак ТЕР-МАРКАРЬЯН

Родился я 26 сентября 1918 года в городе Новочеркасске по Песчаной улице № 38 (теперь это улица Грекова, донского художника-баталиста), в доме казачьего полковника Никифора Попова, мужа моей бабки по матери Капитолины Павловны Поповой.

Эта моя бабушка Капа была родом из Одессы, девичья фамилия Дубинина. Первым браком она была замужем за Иваном Пушкиным, по словам бабки, каким-то циркачом-антрепренером. От этого брака родилась моя мать Анна Ивановна Пушкина. В 1895 году, во время золотой лихорадки на Аляске, дед — циркач сел на китобойное судно и отправился на поиски золота в Америке, где он бесследно пропал. Во всяком случае, так гласит семейная легенда.