Газета День Литературы - Газета День Литературы # 69 (2002 5)

Мы гуляли до "Озерков" и обратно, пили пиво, а потом пошли в парк за железнодорожным полотном. Разожгли костёр. Девушка пискливым голосом пела: "Это мир, здесь живу я. Здесь живёшь ты и наши друзья…" — и щипала гитару. К Волковой привязался невысокий плечистый Миша. Я сидела напротив них на скамейке. Деня взял гитару.

-…Что ж ты смотришь так пристально? Не твоя я теперь. За два года я встретила очень много парней…

Я встала и ушла за какой-то куст, так как пиво неудержимо рвалось наружу. Потом пошла обратно и увидела поодаль компании на берегу широкоштанинную фигуру. Фигура принадлежала Нигеру.

— Привет ещё раз, — чересчур весело сказала я, глядя на него пьяными глазами.

Не помню, каким образом всё случилось, но через минуту я была в Нигерских объятиях, он дышал мне в лицо, приоткрыв губы. Потом поцеловал. Крыша подождала чуток и съехала. Нигер оказался сильным, приятным на ощупь, как молодой конь. Наглость, смешанная с детскостью, хлынула на меня из его глаз и я, прощально булькнув, утонула в ней. Целовались мы с Нигером до тех пор, пока на нас не набрёл Миша, собравшийся пописать. Миша вежливо ойкнул и удалился. Мы с Нигером обалдело уставились друг на друга, потом пошли к костру.

Волкова, подлая рожа, всё поняла и многозначительно мне подмигивала до посинения, как контуженная. А Деня как ни в чём не бывало пел песню за песней — и все по-солдатски жалостливые. Но глаза всё равно полны пофигизма. Я так не смогла бы всё время. Я не могу ко всему относиться ха-тьфу, потому что не знаю чего-то такого, за что можно спрятаться. А Деня знает всех своих убитых друзей. Были и нет. На его глазах. И поэтому в глазах пусто.

Он пел и смотрел на меня. А я — на него. И думала: "В голове моей бардак!.."

…Пришла домой опять поздно. Опять началось: "Сколько можно? Ночь на дворе, а она ходит неизвестно где! Последний раз чтоб такое было!" Я кивнула. А что ещё делать? Не обещать же в самом деле, что буду рано приходить? Не буду ведь.

… Деня опять сидел на скамейке, сгорбившись, уставясь в куст. Я на трезвую голову вспомнила всё, что было вчера и подумала: "Э… э…"

Деня поднялся и просто сказал:

— Привет. Я тебя провожу.

Все лекции вместо преподавателя перед моими глазами стоял Нигер. И было такое чувство, что я упустила что-то важное и надо это важное обязательно вернуть. Иначе… А что иначе? Неизвестно. Нигер живёт на Юго-Западе. Это час на метро от меня. А Деня — вот, рядом. Провожает.

Он сидел на той же скамейке у Казанского собора. Я заметила его издалека и сразу свернула в метро. Перепрыгнула через турникет, яростно заорала сигнализация. За мной никто не погнался. Этому способу прохода бесплатно в метро меня Ляпа научил.

Я пришла домой, села на кровать и принялась думать, что же мне делать. В ответ раздался телефонный звонок.

— Это общежитие? Людочку позовите, пожалуйста! — просюсюкали в трубку.

— О! — обрадовалась я, — Волкова! Тебя-то мне и нужно! У меня проблема!

— В рэппера влюбилась, да? — радостно высказала Волкова свою догадку.

— Как его найти?

— Каком. Пойдём с тобой опять гулять с этим больным Деней. У него, по-моему, от Чечни совсем кукушка съехала. Там и будешь со своим обжиматься.

— Он может не прийти! Он на Юго-Западе живёт!

— Если не придёт, спросим телефон. У кого-нибудь из компании.

Волковой было приятно, что она такая догадливая и даёт советы.

— Ладно. Только телефон ты спросишь. Я стесняюсь.

— Ла-а-адно, бегемотик, — сделала одолжение Волкова. — А Людмилочки нет?

— А она, знаете ли, ванну принимает! Вот! Уже вытирается!..

Нигера не было. Были девушка-яйцо и Миша. И ещё Деня. Мы сидели в "Толстяке" и пили пиво. Ставил Деня. Он веселился и был в своём пофигизме и широте красив. Волкова всё время искала глазами какого-нибудь мужчинку, чтобы сначала глядеть на него, а потом отмахиваться от приставаний. Я сидела как на иголках. Будто и вправду кто-то колол ими солнечное сплетение.

Волкова наконец откликнулась на мои отчаянные взгляды, дождалась, когда Деня и Миша пойдут пописать, и с деланным равнодушием спросила у девушки-яйца:

— А этот, как его… широкоштанный…

— Паша?

— Ага, Паша… Ты его телефон не знаешь? У меня брат хочет с ним поговорить об одном деле.

Как это Волкова ловко придумала про брата, молодец. Девушка порылась в сумочке и даже нашла для Волковой листочек, написала на нём: "Павел, 142 34 75".

Волкова сдержанно поблагодарила, сунула бумажку в карман. Пришли Миша и Деня. Пошли нас провожать, разделившись: Миша с Волковой, Деня со мной и с яйцеголовой. Девушка как-то быстро исчезла, Деня взял меня за руку. Довёл до подъезда. Стоял, смотрел в глаза, потом обнял и хотел поцеловать. Я извернулась, как ящерица, виновато похлопала ресницами и улыбнулась. Влетела к лифту, не заметив даже надписи по дороге. Потом долго стояла на третьем этаже, дожидаясь, пока Деня уйдёт.

А через десять минут я уже звонила в квартиру к Волковой. Та вышла полураздетая, широко зевая. Сунула мне бумажку.

— Что бы ты без меня делала? — сказала важно и тут же, скинув своё томное выражение лица:

— Знала бы ты, как я от этого идиёта Миши отпинывалась! Хрен я ещё пойду с этими даунами!

— И я хрен пойду, — автоматически повторила я.

Мама опять принялась возмущаться и напомнила мне, что времени много и звонить Нигеру будет неприлично.

Это с одной стороны.

А с другой, я соскучилась. Как-то пусто было на душе, точнее, не пусто, а захламлено. Взять бы тряпку, веник, совок и вымести всё ненужное, протереть всё нужное, расставить по полкам аккуратно. Вот Деня, вот Нигер. Этого выкинуть, этого поставить. Или наоборот.

Трубку взял Нигер. Я растерялась и замолчала.

— Это кто? — доверчиво спросил он.

— Это я, — сказала я.

— Ммм… А кто именно?

Тут я вспомнила, что имени моего Нигер не знает. Тогда кто я? Где я? Зачем я? Э… э… э… Во дура, позвонила…

— А!.. Это ты! — каким-то непостижимым образом догадался вдруг Нигер и сказал "ты" таким голосом, что я поняла — обо мне.

— Как поживаешь? — стандартно поинтересовалась я. Ну не могу же я прямо сказать: "Я соскучилась…" Мы знакомы-то два дня, и то еле-еле.

— Хорошо, — ответил Нигер. — А ты?

— И я хорошо, — автоматически повторила я. — Ты почему сегодня не пришёл?

— Ездить далеко! — весело ответил Нигер.

У меня всё упало. Настроение, углы губ, даже руки чуть не отвалились. "Далеко ездить"! Это до меня ему далеко. Мне расхотелось говорить. Горло сжалось, с трудом продралось сквозь него: "Пока".

— Ладно, пока, — удивился Нигер.

Я повесила трубку. Дался мне этот Юго-Запад!!! У меня есть Деня. "Да, есть. Он ничего… Симпатичный…" — принялась убеждать я себя. Да ещё и с войны пришёл. "Со съехавшей кукушкой". Волкова права. Он юмора не понимает. Курит, смотрит в пустоту. Песни поёт, будто носом тыкает: "Девушка должна быть верной! Я солдат, охранял рубежи Родины. Все остальные — лохи! А я имею право на любовь…" Имеет. На мою?