Газета День Литературы - Газета День Литературы # 70 (2002 6)

Однако несмотря на все это, уже на следующей странице Лимонов откровенничает: "Я выбрал неправильную судьбу". А до этого он рассматривает другие варианты своей судьбы: "У Бетси были большие шведские груди. Мы друг другу нравились, и сейчас, глядя из замка Лефортово, я ругаю себя, что не женился на Бетси, у нас было бы четверо или даже шестеро рослых красивых беленьких детей. И, возможно, я бы не попал в тюрьму по обвинению в приобретении оружия в крупных размерах в составе организованной группы. Я бы издавал, писал книги о таких людях, как Лимонов, по-английски". Но рождения второго Стогова не произошло, так как "я до головокружения был счастлив лежать под обстрелом на горе Верещагина и чувствовать вкус дольки мандарина во рту, только что сорванного мандарина, который может оказаться последним в жизни. Именно так я всегда хотел жить: пестро, рискованно, ярко. Теперь вот тюрьма и статус государственного преступника сделали меня бесспорным, отлили меня в бронзе. Кто посмеет теперь возражать против моей честности и трагичности?"

Действительно, теперь вряд ли кто. Искренностью наивного революционера, трагичностью его судьбы насквозь пропитаны обе книжки — и "Моя политическая биография" и "Книга воды" — вне зависимости от того, что в них описывается — купание с Жириновским в Кубани и возлежания на теплых камушках на берегу Сены или же долгое и трудное становление партии и неведомые скитания Лимонова по Горному Алтаю.

Олег ГОЛОВИН

***

Я вспомнил себя другого,

Стоящего на мосту,

Красивого и молодого,

Смотрящего на звезду!

И как на горе высокой,

Из десятилетий, насквозь

Подуло — и яркое солнце

В полночном небе зажглось!

Я замер от восхищенья:

В солнечной той стороне

Чисто сияло прощенье

Всем за всё и — мне!

Такая любовь и сила

Взмахнула во мне дугой —

Весь этот мир милый,

Весь этот мир дорогой!

К сердцу тебя прижимаю,

Вровень с тобой стою!

Жизнь ты моя живая,

За всё тебя благодарю!

***

Ярко-розовые маки

Расцвели перед окном —

Даже в полуночном мраке

Тихим светятся огнём!

На ветру летят, мерцают —

Столько нежности живой!

Ах, машины пролетают

В двух шагах над мостовой…

Ни ограды, ни ухода —

Блещут прямо на пути,

На виду всего народа.

Только б дали доцвести!

Их любимая сажала

В наши горестные дни,

И надежды было мало —

Как пышны теперь они!

Их слезами напитала

Наша чёрная беда,

Наша кровь в их цвете алом —

Не увянут никогда!

РУССКИЕ ПОЭТЫ

Как трудно это, как же трудно:

В толпе большой, чужой

Всю жизнь бодриться беспробудно

И бодро спать душой.

Как больно это, как же больно:

В краю родном, глухом

Всю жизнь свободным быть невольно

И вольно быть рабом.

И бесконечными речами

Десятки лет молчать,

И необычными словами,

Не говоря, сказать.

И неизбежно застрелиться,

Едва прожив за треть…

И — сотни лет назад родиться

И век не умереть.

***

Солнечный свежий июнь,

С ливнями и холодами,

Ты невменяемо юн

Рядом с моими годами.

Пусть я старей и старей —

Это как будто увечье

Канет бесследно в твоей

Ясности нечеловечьей.

Что там, в великой стране,

В целом враждующем мире

Эта же боль, что во мне —

Ядом, распадом в эфире.

Значит, не должно пенять,

А, не имея иного,

Кровь свою перегонять

Сточную — в точное слово.

Но, всемогущество дня,

Ясной холодностью взгляда

Хоть обмани ты меня,

Что и тебе это надо!

ГЛЯДЯ В ЗЕРКАЛО

Чёрту ли душу продал

Правды единственно ради?

Как у козла борода,

Тяжесть бычачья во взгляде.

Чёрен душой, как дырой,

Выкручен, вывихнут телом.

Но и бываю порой

Там, высоко, за пределом.

Там мои чувства чисты,

Там мои думы высоки.

Но и труба высоты

Вытянула все соки.

Сделала струны из жил.

Может быть, жителем рая

Так бы на небе и жил,

Если б не тяга земная.

Иль на земле б не страдал,

Если б не вышняя сила…

Чёрту ли душу продал?

Эк же меня исказило!

***

Лишь вчера было небо в овчинку,

Не хватало верёвки одной,

А сегодня всё в радость, в новинку —

Кто жестоко так шутит со мной?

Никакой не боюсь уже боли,

Или так я убился душой.

Погибаю по собственной воле —

Воскресаю по чьей-то чужой.

И спасибо. И жалко мне ныне

Дорожащего собой дурака,

Что не ведает в глупой гордыне:

Жизнь прекрасна и вечна, пока

Лишь беспечна и недорога.

***

Братья горькие поэты,

Как я вижу вас насквозь!

Ваши горькие портреты —

Всё поодиночке, врозь…

Сколько маяты за ними,

Сколько чаяния в них…

Да любое ваше имя

Стоит почестей любых!

Даже пусть и графомана,

Эпигона — хоть за то,

Что верны они обману

Слов, которые — ничто.

Уж про некоторых прочих,

Истинных, не говоря,

Что за-ради строчек прочных

Синим пламенем горят.

И сгорают — нет как нету…

Что за дело нам далось,

Братья горькие, поэты —

Только слово на авось…

Что тотчас же канет в Лету,

Иль скитается по свету

Где попало, с кем пришлось…

ЛЕГИОНУ СТИХОТВОРЦЕВ

Никто из вас не начинал так рано,

Так далеко от нынешнего дня.

И не было беспомощней профана,

И не было отважнее меня.

Вы приходили в нужные моменты

И сразу попадали в след и в кон.

И нет на вас такой глубокой меты,

Её огонь вам вовсе незнаком.

Не слышите подводного теченья,

Оглушены журчанием волны.

Не видите полночного свеченья,

Сиянием луны ослеплены.

И я не знаю, что мне с вами делать,

Как дать вам свои уши и глаза,

Заставить вас покинуть те пределы,

Которые вам покидать — нельзя.

Один мне выход: класть на камень камень,

Чтоб отовсюду видная гора

Живая встала, сложена руками,

В лучах заката моего горя.

ЮБИЛЕЙНОЕ

А кто не выжил, не дожил,

На полпути споткнулся

И ничего не совершил,

И спился иль свихнулся?

Кто не измерил свой порыв

Аршином общих истин —

Был слишком прям, нетерпелив,

Открыт и бескорыстен?

Кто сил своих не рассчитал,

Чтоб в стену лбом не биться?

Но в эмпирей такой летал,

Что вам и не приснится?

Ничто не явлено, увы,

Что плавилось в их тигле…

Умней, сильней, конечно, вы,

Которые — достигли.

Вам — слава. Но какой ценой

Вы свой успех купили?

Не пили все они со мной,

Когда за вас мы пили.

***

Всё избуду: зло и неправду.

Вон из сердца чёрную боль.

Вырву с темени волчью прядку —

Снова буду самим собой.

Ведь бессмертна моя основа

И природа моя чиста:

Даль степная, русское слово,