Газета День Литературы - Газета День Литературы # 73 (2002 9)

Казалось бы, на сей вопрос любой ответ показался бы банальным, но… Но вчера мне довелось пообщаться с очень милым и приятным молодым человеком, бывшим некогда учащимся Коломенской духовной семинарии (тогда, кажется, еще духовного училища) Московской патриархии. К моему удивлению, выяснилось, что он считает, что "начетчики" это какие-то полуграмотные (почему же тогда "начетчик"? — как и в чем мог быть "начитан" такой малограмотный человек?), дикие, незамысловатые и дремучие "малокультурные люди".

Повторюсь, что это мнение вовсе не глупого, приятного в общении и довольно-таки интеллигентного человека…

Поэтому я и решил в очередной раз ответить на сей, казалось бы, избитый вопрос.

В так называемой древней Церкви был достаточно значительный чин церковный "профессиональных" апологетов, защитников истинной Веры, имеющих звание катехетов, сиречь учителей церковных, и содержался чин сей в Церкви Христовой с апостольских времен (помянуты св. апостолом Павлом) до едва ли не ранневизантийских… Собственно, в их обязанность и входила всесторонняя начитанность в Писании, глубокая осведомленность как в Церковном, так и во внешнем знании — отсюда и начетчики! Были даже целые "огласительные школы", где эти катехеты-начетчики и сами преподавали, и готовили себе подобных, из таких школ наиболее известна Александрийская. И в святцах, таким образом, есть начетчики, например святой мученик Иустин Философ. Но, в последующие эпохи сей некогда славный чин весьма умалился, пришел в упадок и даже вовсе зачах и заглох (хотя в некотором смысле можно считать начетчиками Кирила Философа — будущего учителя Словенского, святого Марка Эфесского или преподобного Иосифа Волоцкого), но был востребован и восстановлен в Древлеправославии ХIХ века. Начетчик — это человек, главной обязанностью коего является христианское образование, он сам должен быть весьма начитан, во-первых, в Священном Писании и Предании Святоцерковном, а во-вторых — в светских знании и культуре, как св. верховный апостол Павел, св. Иустин Философ, блаженный Климент Александрийский, великие каппадокийцы, преподобный Максим Грек, выговские отцы, Иннокентий (Усов), Ф.Мельников, И. Кириллов, И. Заволоко и многие другие. Они обязаны были быть сильны в христианском и внешнем знании, но не ради "самосовершенствования", а ради служения Церкви Христовой.

Не случайно с опытными и умелыми начетчиками опасались спорить официальные миссионеры господствующего исповедания.

Были и великие начетчики, такие, как братья Денисовы, Андрей Борисов, Семен Семенович, Иларион (Кабанов) Ксенос, Андрей Коновалов, Василий Зеленков, Арсений — епископ Уральский, митрополит Иннокентий (Усов), Фёдор Мельников, Василий Мурачев и другие. Пожалуй, близок был начетничеству и единоверческий священник отец Иоанн Верховский.

К сожалению, в наше время уже нет настоящих старообрядческих начетчиков, но этот прискорбный факт отнюдь не означает, что Церкви не надобно бытие учителей церковных, не нужно традиционное знание…

Скорее уж напротив!

Андрей ЕЗЕРОВ

***

То не ворон в Чечне снижается,

то не лебедь в России плачется,

революция приближается,

пусть в расчётах врагов не значится.

То с заката туманом тянется,

то с востока волчицей щерится.

Правда справится, дело сладится,

пусть приходит, когда не верится.

Пистолетом в кармане прячется,

на заборе листовкой мечется,

коридором тюремным тянется

и копеечной свечкой светится.

Друг ли лучший в горах сражается,

дом ли взорванный разрушается,

долг ли русский тобой свершается —

революция приближается!

Неизбежная буря чёрная,

неизбежное пламя белое

унесут всё дурное, сорное,

возродят всё родное, смелое.

Правда правая, диво дивное…

А задуматься — где оружие?

Ах, какие же мы наивные,

здесь бессильно прекраснодушие.

Может, лёгкими станем жертвами,

может, вымостят нами улицы…

Утешение — были первыми,

пусть на наших ошибках учатся.

Да и нами ли всё решается?

Да и вами ли всё решается?

В мутном небе просвет сужается.

Революция приближается.

ПОСЛЕДНИЙ РУССКИЙ

Закат Европы перестал гореть,

но царству тьмы последний луч мешает.

"Последний русский должен умереть!" —

всемирное правительство решает.

Они — ублюдки, помесь вер и рас.

Любой — клеймом падения отмечен.

А он — русоволос и синеглаз,

по духу и по крови безупречен.

Он продолжает правду защищать

один, скитаясь по бродяжьим тропам,

мешает превосходство ощущать

подонкам, лизоблюдам и холопам.

И словно Солнце с неба не стереть,

вождей облавы мысль одна тревожит:

последний русский должен умереть,

но вовсе не последний он, быть может!

***

Взгляд всё грустней и строже,

всё ненавистней ложь.

Если не Русь, то что же?

Если не мы, то кто ж?

Только давно известно:

страх превращает в прах.

Если не Русь, то бездна!

Если не мы, то враг!

***

Есть историческая схема,

она сознание гнетёт:

тоталитарная система

своих создателей сметёт.

Правдивым словом всемогущим

что мы в отчаянье творим?

Что с нами сделает в грядущем

Четвёртый Рейх, Четвёртый Рим?

***

Захватчиков гнев неистов,

что им демократов роль?

Охота на экстремистов, охота на экстремистов,

всё русское — под контроль!

Учись говорить, писатель,

эзоповым языком.

Читай между строк, читатель, борись, патриот-мечтатель,

да в камере, под замком.

Нацистам и коммунистам

сидеть по статье одной.

Охота на экстремистов, охота на экстремистов,

где истине быть виной.

Но круче всех провокаций

действительность будет вновь.

Одна только в битве наций

есть истина — наша кровь.

***

В звёздной татуировке ночей

мир живёт без затей.

Мы боимся красивых речей

и геройских смертей.

Мы боимся правдивых людей —

с ними сложно дружить.

Мы боимся великих идей —

им опасно служить.

Но бывает из сотни годин

год мятежный один.

Но бывает из сотни один

сам себе господин.

Это он всё решает за всех,

все узлы разрубив.

И о нём — всенародный распев

и восторженный миф.

Так не бойся остаться собой,

не считая виной

волю к власти над грозной судьбой,

над державой родной.

Перед идолом нас не склонить

среди дьявольских слуг.

Только Бог может нас оценить,

только совесть — наш друг.

***

Византийской покорности слякоть,

безнадёжности каменный лес…

Почему обязательно — плакать?

Почему обязательно — крест?

Только тот, кто сразил — торжествует.