Газета День Литературы - Газета День Литературы # 74 (2002 10)

Вместе с тем, в немногочисленной среде теперешней двухстандартной русской интеллигенции уже невозможно представить людей, способных кого бы то ни было заслонить собой, как бывало во времена Владимира Галактионовича и Алексея Максимовича. Нынешние защитники особых прав для иудеев — Матвиенковы, Мироненки да Юшенкины — не верят ни во что в России кроме личного комфорта, а жвачка про "демократию", "холокост", "права меньшинств" — это необходимые правила игры. (При КПСС они так же пели про "завоевания Октября.") И никогда уже "богоизбранные" не станут направлением для жертвенного русского самосознания. Россия с лишком заплатила за эту безответную любовь.

Художественная интеллигенция пореволюционной России у Галковского представлена только крайне левыми Маяковским и выпускником гимназии Дездемоновым. За Дездемоновым, который при новой власти на какое-то время оказался "в законе", можно увидеть в качестве прообраза аналогично известного Александра Крученых, который, в отличие, прожил долгую жизнь незаметного коллекционера. Однако у Галковского образ Дездемонова один из ключевых и тоже вырастает до исторического символа. В 1931 году он вдруг сходит с ума и учиняет бунт. В застенке после страшного избиения он покаянно прозревает собственную жизнь и кончает собой.

Помня, что сначала "марксисты" косили за то, что неправильно русский, а потом, что неправильно красный, вполне было ему залететь, не сходя с ума. Но трудно поверить, чтобы автор стихов вроде: "дыр бул щил" оказался способен понять себя и свое время, в котором куда ни кинь — всюду клин. Чудо! Не должно бы произойти, но на дыбе — могло! Вдруг открывшиеся у Дездемонова стихи перед смертью — пронзительны. И универсальны для любого человека, безответственного перед Божьим Даром и Отечеством. Приведем их здесь как, может быть, нелишнее напоминание читателю о себе:

Прожил жизнь я нечестно — "начерно".

Все не начато. Делать нечего.

Жизнь сломала меня начисто.

Нет ни чести, ни Родины...

Веки вечности сомкнуты для меня, увечного...

Ты прости меня, Господи,

Хоть нельзя простить,

Да забудь, будто не был я.

Своеобразный плюс коммунизму № 3.

Для Чуда ресурсов не оказалось. И на дыбе не могло, вспомним Шаламова. Да достанься им Россия — и конец!

В качестве "контрастной прокладки" в эмиграции нельзя не назвать Ивана Шмелева. Шмелев тысячу раз прав в неприятии коммунизма, но он отчетливо же и засвидетельствовал в письме к Ивану Ильину: "Надо написать — пока нельзя печатать — "Восточный мотив" — это я видел в Симферополе в 21-22 году. Ужас!! — как будто видел "Пурим". Потрясло, хоть я тогда был полуживым. Надо. Если бы сие увидали русские люди! Тогда все поймут, кто нас точил, кровь-то". (Ильин, высоко ценивший Шмелева, поддерживая и вдохновляя душевно разбитого писателя после гибели единственного сына в Крыму и на жизнь и на творчество, эту идею, однако, не поддержал, не отреагировал на нее.)

А другие даровитые русские писатели в эмиграции даже помыслить не смели о черносотенном романе. Напротив, несмотря на ставшие горьким пророчеством "черносотенные" опасения, они считали непредосудительным водиться с Керенским, Милюковым и остальной подобной сволочью. Черносотенцев же — Федора Викторовича Винберга, Николая Евгеньевича Маркова — сторонились!

А всё-таки "Восточный мотив" в русской литературе был воспроизведен! И не в эмиграции, кстати сказать, а дома, в "коммунистическом гадючнике", причём, самым что ни на есть советским, точнее, красно-коричневым писателем! Это Валентин Петрович Катаев уже у гробового входа взял да и шарахнул "за того парня" правду-матку своей повестью "Уже написан Вертер". И опубликовал! (И негоже — хоть бы даже Личутину — походя пинать это имя.)

Интересно, кто для Галковского из "белых" писателей безусловный авторитет? (В романе он и Набокову справедливо "вставил".) Генерал Краснов? Иван Солоневич? В рассказе мне очень понравился одноглазый прибалтийский немец, которого после войны нашли в Уругвае и повесили. Немцы вообще у Галковского как-то поосмыслённее выглядят, чем наши, но исторически это не слишком оправдано. Не сомневаюсь, Галковскому, как и мне, иудейский двойной стандарт не нравится, но он почему-то обходит суть, что претензии немцев к иудеям совсем не с этой стороны. Немцы сами проповедовали двойные стандарты, включая, правда, в "богоизбранные" кроме себя всех западноевропейцев. По окончании победоносной войны для иудеев, как слишком сильных конкурентов, планировалось поголовное выселение из Европы в Палестину, а мы, русские, по определению, "недочеловеки" предназначались исключительно для эксплуатации. Галковский безусловно знает, что немецкий лозунг "освобождения России от жидов и комиссаров" был пропагандистским, намерениям не соответствовал, но не прорисовал это. Эта ситуация стала трагедией наших субъективно патриотических помощников Гитлера. Русские, в частности, Власов, стали подниматься в немецких глазах исключительно благодаря поражениям на Восточном фронте. А захвати они Россию, как Польшу, то первым делом, как в Польше, стали бы вышвыривать нас из своих домов без вещей — для последующего заселения их своими колонистами.

(Любопытно, что в начале 20-ых в несколько лет около полумиллиона (возможно, значительно больше) новоявленных марксистов из местечек так или почти так колонизировали квартиры в обеих столицах. Алоизий Могарыч — это не вспомогательный персонаж, это художественно выверенная деталь времени).

Итак, для России в начале XX века было два варианта судьбы: иудейско-масонский или марксистский. Своего, национального — не было!

Что сегодня предпочтём? Из какого самый близкий путь к духовному выздоровлению страны?

В зависимости от личных предпочтений можно выстраивать логичные сценарии по любому. Тогда спросим иначе: а могли ли белые "демократы" со своими лозунгами победить, когда менталитет народа был и до сих пор остаётся монархическим — это когда русский человек желал и сейчас ещё желает свой политический выбор переложить на саму власть? У народа ни в Феврале, ни в Октябре не было желания брать власть в свои руки. И сейчас русский человек продолжает надеяться не на себя, но, разве, на дубину и на спасителя (теперь с маленькой буквы). Так, что, пожалуй, после Февраля большевики были и заслужены Россией и её единственной судьбой. Не захотела тогда страна продолжать духовно тухнуть, сама выбрала пойти на плаху! И путь к прозрению.

Полноте, Дмитрий Евгеньевич! Полюбите нас, рабоче-крестьянских внуков и правнуков! Профукали Россию не наши деды и прадеды, увы, хамы и даже убийцы — Мелеховы, Копенкины и Чекановы — а передовые, утончённые — тоньше комариного — предки нынче ненадолго наезжающих Романовых, Набоковых и Оболенских. (Не удивлюсь, кстати, если новая Берберова откроет, что как раз они — теперешние прорабы "Зелёного наугольника".)