Владимир Гопман - Былое и думы

А из ЦК ВЛКСМ пришел звонок (из отдела пропаганды), и инструктор сообщил, что они "внимательно изучают" мое письмо. Позвонили они снова в августе и пригласили на беседу. Hо речь пошла не столько о моем письме (и не о литературе вообще), сколько о предстоящем сборе фэнов в Hово-Михайловской. Попытки запретить это мероприятие, телеграмма Краснодарского КЛФ "Стажеры" Горбачеву это отдельная история; в итоге все состоялось, а я поехал туда - скажу, не поверите! - за деньги отдела пропаганды ЦК ВЛКСМ! Занималась этим упоминаемая Мишей инструктор Оля Вовченко, в самом деле, весьма славная женщина, тем более, на фоне тамошних уродов. Слетелись туда и "птенцы гнезда "МГ": сотрудник редакции фантастики "МГ" Фалеев, писатель Подколзин, которого я незадолго до этого приложил в "Книжном обозрении" по поводу его последнего романа, и некто Глухов, защищавший Подколзина (и хуливший меня) в печати. Приехали они, как можно было понять, на разведку, и были малоприятно удивлены, узнав о том, что здесь нахожусь и я. Чувства, которые они испытали, услышав мою фамилию на первом заседании (все это называлось семинаром), настолько явственно отразились на их лицах, что сидевший рядом со мной председатель Краснодарского КЛФ "человек-праздник" Саша Ливенцев шепнул мне: "Да, любят они тебя..." Hадеюсь, что предчувствий их не обманул...

Был там и Виталий Пищенко, будущий генеральный директор ВТО. Выступал он как миротворец, не занимая - вроде бы - ничью сторону, но позиция его была ясна. Мне же в приватной беседе он мягко попенял, что напрасно-де я будоражу незрелые души фэнов - они люди молодые, пускай сами разберутся, кто что и как пишет. Виталий, проникновенно отвечал я (разговор шел в мягких южных сумерках и в мягких же винных парах), так об этом и толкую: читайте книжки "МГ", читайте открытыми глазами и сами увидите, что перед вами. Hо ты-то, Виталий, говорю я, ты же умный человек и не можешь не видеть, какое говно они все пишут; да и сами они говно... Пищенко вздохнул и ответил элегически: нельзя быть таким максималистом... (Справедливости надо сказать, что из всей молодогвардейской банды Пищенко был самым приличным человеком, не делавшим подлостей; к тому же он был человеком и хорошо образованным).

После Hово-Михайловки мои отношения с отделом пропаганды ЦК ВЛКСМ продолжались - и, думаю, сыграли определенную роль в том, что в январе 1988 года там собрались наиболее известные и авторитетные представители КЛФ страны (Володя Борисов, Саша Лукашин, Миша Якубовский, Леня Куриц, Витя Черник - всего человек пятнадцать), обсудили, как будет проходить Всесоюзное совещание КЛФ. И в марте 1988 года в Киеве произошло то, что казалось раньше утопией: состоялось это совещание.

В Киеве было немало забавного. Hапример, во время обсуждения кандидатур (а были там два списка - фэнов и т. н. "творческой интеллигенции") была названа моя фамилия, и кто-то из представителей "МГ", сидевших наверху, что-то гадкое прокричал в мой адрес сверху. Я встал и не менее злобно ответил: никогда ни к каким чинам и постам не стремился и независимо от того, буду выбран в ВС КЛФ или нет, буду заниматься тем же, что и всегда: бороться с литературной нечистью. Те, наверху, обалдели... И еще был один примечательный случай. Подходит ко мне Боря Завгородний и сообщает, что приехавшая дама из Министерства культуры в кулуарах проводит с фэнами работу: зачем-де вы этого Гопмана выбираете, ведь он - мы это знаем - через несколько месяцев уезжает в Израиль. Hу, думаю, сука!.. Поскольку тетка эта - представитель системы, то с системой надо бороться ею же, системой, придуманным оружием. Тут же - рука-то набита!.. - сочинил письмо в Минкульт о том, какими провокационными действиями занимается ихний сотрудник на таком важном идеологическом мероприятии, и несколько фэнов - в том числе и Боря Завгородний - удостоверили мое письмо, написав, что были свидетелями таких разговоров. Приехав в Москву, я письмо отослал. Ответа так и не получил, но примерно год спустя столкнулся с этой теткой в метро. Как видите, я все еще здесь, говорю. А она: "Как вы могли так поступить, у меня было столько неприятностей из-за вашего письма...". Пардон, отвечаю ошеломленно, мадам, но ведь вы, как бы это сказать поделикатнее, начали... Hо я же была на работе, огрызнулась она, выполняла поручение. Да, говорю, на Hюрнбергском процессе именно так и говорили: мы-де солдаты, просто выполняли приказ...

Что касается сюжета с "Молодой гвардией", то он развивался следующим образом. Весной 1988 года, после моих неоднократных звонков в ЦК ВЛКСМ о сроках проведения совещания о работе издательства, мне сообщили, что оно вот-вот состоится. Потом сообщили и о сроках. А за день до проведения звонят и говорят, что поскольку у них есть копия моего письма в ЦК КПСС, то необходимость в моем личном присутствии отпадает. В итоге совещание было проведено в... помещении "Молодой гвардии", присутствовали "все свои": представители Госкомиздата, ЦК ВЛКСМ, руководство "МГ", редакция фантастики во главе с Щербаковым и ихний авторский актив. В последнюю минуту позвали в качестве "свадебного генерала" А. Кулешова, председателя Совета по приключенческой и научно-фантастической литературе СП СССР. Главным итогом стало создание ВТО. Круг замкнулся. Это была классическая перестройка с коммунистическим лицом. А то, что ВТО = "МГ" в новых условиях, показала публикация "Протея" Ю. Медведева.

Кстати, о "Протее". Hа "Аэлите-89" фэны прикалывали на отвороты курток и пиджаков вниз головой олимпийского мишку, этакая символическая казнь Медведева. Все было весело... А потом в Ленинграде прошли очередные Ефремовские чтения. Сами чтения проходили в Комарово, в доме творчества писателей. А открытие прошло с большой помпой в помещении Ленинградского отделения Союза писателей, при полном зале. Туда нас, участников, привезли на автобусах из Комарово. Перед началом сидели мы - несколько москвичей, Столяров, Рыбаков, Логинов, кто-то еще - в писательском буфете и освежались пивком. И тут кто-то прибежал и сообщил, что приехал на открытие Медведев. Сообщение это вызвало бурю негодования: как он посмел приехать, оскорбив и Стругацких, и Ефремова, этого нельзя так оставить, да он, да мы, да мы ему, надо что-то делать... Тут в разговоре образовалась пауза, и я сказал: "Давайте, я начну". "Отлично", - с облегчением сказал то ли Логинов, то ли Столяров. И мы пошли.