Сергей Голубицкий - Чужие уроки — 2009

Пассаж о подлинных интересах текущих акционеров и менеджмента американских банков нам необходим для иллюстрации антагонизма, делающего невозможным симбиоз акционерного управления с любой формой государственного контроля. Понимание этого антагонизма предельно важно в ситуации, когда администрация Барака Обамы энергично пытается превратить идею «плохого банка» (bad bank), заимствованную из «шведской модели», в химеру т. н. «агрегационного банка» (aggregator bank), с инициативой которого выступила Шейла Беир, знакомая нашим читателям по ее загадочной роли в любовном треугольнике Citigroup — Wachovia — Wells Fargo 5.

29 января 2009 года госпожа Беир, председатель Федеральной корпорации страхования депозитов, рассказала журналистам о новаторских идеях, оплодотворивших совещание, в коем накануне участвовали президент Обама, новый казначей Тимоти Гейтнер и председатель Федерального Резерва Бен Бернанке: «Агрегационный банк будет находиться в совместном владении (mutually owned) правительства и банков, которые продадут агрегационному банку свои ненадежные активы»!

Химеричность «агрегационного банка» администрации Обамы заключается именно в кастрации основополагающего принципа «шведской модели»: по форме — это вроде как «плохой банк», зато по содержанию — все тот же «План Полсона», стратегия Тони Блэра и TARP! Банки сливают государству свой неликвид, а взамен предоставляют даже не дырку от бублика (как было в ситуации с привилегированными акциями), а... просто ничего! В благодарность за государственную защиту интересов текущих акционеров и менеджмента банки, так уж и быть, станут вместе рулить в «агрегационном банке»!

В сухом остатке получаем потрясающую ситуацию с частичной беременностью — «национализацию» банковского сектора а-ля Citigroup. Сегодня у государства 6% акций Citigroup (и 7,8% акций Bank of America). Все остальное (включая полный контроль над компанией) у акционеров и текущих управленцев — тех самых, что довели эти банки до катастрофы. Подобная ситуация с гибридной собственностью означает, что Citigroup и дальше будет сидеть, широко разинув рот: проглотил 20 миллиардов, проглотит и 306 миллиардов, и 2 триллиона.

Изгнать всех акционеров, заставить их заплатить по долгам компании и до того, как налогоплательщики внесут по обязательствам свой первый цент, передать управление банками специальному агентству — вот «шведская модель» и настоящий «плохой банк», который никогда не применят в США.

Противники «шведской модели» указывают на общее место: государство, мол, не может управлять банками по определению, в противном случае госчиновники получали бы такие же огромные зарплаты, что и банкиры. Не по Сеньке, короче, шапка. К тому же, очутившись в руках государства, банки непременно окажутся под давлением законодателей (конгрессменов), которые начнут продавливать резолюции по приоритетному кредитованию «нужных» фирм.

Подобные аргументы — конечно же, примитивное лукавство, выстроенное на неведении. Государству вовсе не нужно управлять банками — после принудительной национализации эти банки незамедлительно передаются в управление специально созданной по такому случаю профессиональной структуре. Именно так все и происходило в Швеции. Кадры для управления национализированными банками можно смело черпать в региональных финансовых учреждениях, которые сумели не замараться в деривативных гешефтах нью-йоркских гигантов.

Последний показательный момент: в середине 90-х годов, в период Азиатского кризиса 6, американские инструкторы через политиков и структуры типа МВФ главным условием для «помощи» «азиатским тиграм» называли принудительную ликвидацию текущих акционеров и разгон менеджмента. Теперь же, когда Соединенные Штаты оказались в идентичной ситуации, и республиканцы, и демократы дружно стараются не допустить сценария, который сами же рекомендовали другим странам.

И дело тут, конечно, не в пресловутых двойных стандартах. Дело в моменте истины: и в Азии 90-х, и в Америке сегодня речь идет о смене собственности. А собственность, как известно, обязана перемещаться только в одном направлении — от «неправильных» собственников к «правильным», от «чужих» — к «своим»!

Теперь, полагаю, понятно, почему слова «национализация» нет в американском словаре, а есть лозунг «Покупай всё американское!» Конгресс на полном серьезе собирается придать ему законодательный статус.

1US United Steelworkers, в частности — Рон Блум, ссылку на которого я нашел у Уильяма Энгдаля.

2Программа Восстановления Ненадежных Активов, предусматривающая выделение 700 млрд долларов для спасения банковской системы.

3Federal Deposit Insurance Corporation, Федеральная корпорация страхования депозитов.

4«Предки», наши мамашки и папашки (слэнг).

5См. «Любовный треугольник», «Бизнес-журнал», № 20, 2008

6См. «Отсутствие воды в кране», «Бизнес-журнал», № 12, 2007

Опубликовано в журнале "Бизнес-журнале" №4 от 07 апреля 2009 года.

Слово meltdown 1, прибереженное в английском словаре на случай самых крайних неприятностей, сегодня как нельзя лучше описывает ситуацию, сложившуюся на финансовых и экономических рынках мира. Нет нужды живописать ужасы крушений паевых фондов и страдания банков, чьи логотипы еще недавно конкурировали по популярности с брэндами модных шмоток: Citigroup, Bank of America, Lehman Brothers — звездные имена, годами пребывавшие на устах даже самых молодых рекрутов общества тотального потребления. Гораздо интереснее окинуть взглядом экономические горизонты в поисках тех, кто плывет против течения, — компаний, которым удалось устоять под натиском беспощадного экономического meltdown.

Представьте себе, такие счастливчики в природе есть, причем их достаточно, чтобы говорить не только о гипотетическом, но и о вполне реальном противостоянии всеобщей экономической катастрофе. Сегодня мы познакомимся едва ли не с самым главным бенефициаром мирового кризиса, причем не периферийным, а самым, что называется, центровым.

Знакомьтесь — банк HSBC. Признайтесь теперь, положа руку на сердце: много слышали о таком? Конечно, если вы профессионал финансового рынка, то имя Гонконгско-Шанхайской банковской корпорации (именно так расшифровывается HSBC) звучит для вас весьма внушительно. Однако остальным нашим соотечественникам, далеким от финансов, это название говорит мало. А если уж быть до конца искренним — не говорит вообще ничего.

Это тем более удивительно, что HSBC — не просто еще один банк, не просто очередная британская корпорация, но еще и самый большой банк в мире, самая крупная в мире компания и самый дорогостоящий брэнд на финансовом рынке! 10 тысяч офисов в 86 странах мира, 210 тысяч акционеров, 330 тысяч сотрудников, 128 миллионов клиентов (!). Каково? Сегодня, когда практически все крупнейшие мировые банки уверенно впадают в кому, балансируют на грани банкротства и понуро бредут к властям с протянутой рукой, HSBC демонстрирует 2,35 триллиона долларов активов, 88 миллиардов дохода, 9,3 миллиарда долларов прибыли и, по словам генерального директора Майка Гейгана, еще и тенденцию к устойчивому росту.