Михаил Горбачев - Декабрь-91; Моя позиция

А если говорить совсем уж откровенно, у многих из них то, что произошло, вызвало много недоуменных вопросов. И один из моих авторитетных западных собеседников задал мне тогда вопрос: какие же у вас партнеры по руководству страной, если они не видят очевидных опасностей принимаемых ими решений, запросто отбрасывают согласованные до этого позиции?

13 декабря в очередном телефонном разговоре, по просьбе президента Буша, я поделился своими оценками на этот счет. Минское соглашение трех президентов -- это лишь эскиз, экспромт. Осталось много нераскрытых вопросов. И среди них главный -- нет механизма взаимодействия.

Мой подход состоит в том, чтобы придать законный, правовой характер процессу преобразования государства. Я обратился к народным депутатам. Должна быть выражена воля народов, воля республик.

Однако обсуждение проекта Союзного договора в парламентах по существу сорвано. Попраны были договоренности между мной и руководителями республик.

В Минске было сделано весьма вольное заявление, что Советского Союза уже нет. Но тогда, значит, нет и законов, регулирующих общественный порядок, оборону, границы, международные связи и т.д. и т.п. Сделано это было тремя президентами под очень сомнительным историческим предлогом: они -- Россия, Беларусь, Украина -- были в 1922 году инициаторами образования СССР, поэтому-де они имеют право его и распустить. Это -- дилетантский подход, попытка выдать нахрапистость за политическую культуру. И уж тем более нельзя это выдавать за проявление исторической ответственности.

И это вместо того, чтобы с участием всех республик разработать все необходимые документы, обсудить их в парламентах, в общем представительном законодательном органе, который и примет решение о том, что Советский Союз прекращает свое существование, а Содружество начинает свою жизнь.

Таков был откровенный разговор с Джорджем Бушем.

14 декабря позвонил мне Франсуа Миттеран. Вот его слова: Вы, конечно, понимаете, что я внимательно слежу за событиями у Вас в стране. Вероятно, Вы помните, что во время Вашего последнего визита (в начале ноября на юге Франции) я выразил пожелание, чтобы все республики оставались едиными и объединенными. Я сказал тогда и хочу повторить сейчас, что это крайне необходимо не только для вашей страны, но и для всей Европы, для сохранения равновесия как на Востоке, так и на Севере Европы. События, происходящие в вашей стране, глубоко нас интересуют и одновременно не могут не беспокоить. Как и прежде, я считаю, что Вы были и остаетесь гарантом стабильности и постоянства в этой стране. Хочу, чтобы Вы знали, что сейчас, когда возникли столь серьезные трудности, Франция пристально и с чувством понимания и симпатии следит за каждым Вашим действием, за каждым Вашим шагом.

Затем были разговоры по телефону с руководителями других стран (или их представителями) -- еще раз с Колем, Мейджором, Андреотти, Бейкером, Малруни, другими. Об этом я еще скажу. Они не скрывали своей обеспокоенности нарастанием у нас процессов дезинтеграции. Тревожила их не только проблема ядерной безопасности, а экономические и политические последствия происходящего у нас, грозящего нестабильностью в Европе и в мире, который терял одну из важнейших опор начавшегося мирного реформирования международных отношений. Политика и мораль

В самый разгар декабрьских событий в Москве проходила Международная конференция "Анатомия ненависти", организованная Гуманитарным фондом известного борца за права человека, нобелевского лауреата Эли Визела и журналом "Огонек". Мое обращение к ним несло на себе печать момента, и потому я привожу его здесь: "Приветствую всех вас, собравшихся здесь по столь актуальному сейчас для нашей страны поводу. Приветствую основателя и руководителя Фонда, известного во всем мире нобелевского лауреата господина Эли Визела.

Конференция посвящена одной из ключевых в наше время этических и вместе с тем политических проблем -- как преодолеть ненависть между людьми, народами, государствами. Она столетиями терзала человечество и в XX веке не раз становилась государственной политикой, порождала жесточайшие войны. Ею пропитаны все преступления против прав и свобод, против жизни человека. Ненависть как идеологическая и психологи

ческая составляющая "холодной войны" поставила под вопрос само выживание человеческого рода.

Собственно говоря, осознание связи одного с другим легло в основу нового мышления, в котором нравственность и политика нераздельны, ибо оно предназначено служить единству мира на общечеловеческих ценностях.

Я отвергаю аморальные средства в политике. Не приемлю "силовых приемов" для достижения цели, даже если вижу, что кто-то по ошибке или преднамеренно не приближает нас к ней, а отдаляет. Всякое насилие порождает ненависть, а ненависть всегда разрушительна. И самую благую идею оно может превратить в зло для человека и общества.

Я горд, что новое мышление, наша новая политическая мораль помогли потеснить ненависть из международных отношений, сделать доверие и соблюдение прав человека важнейшими компонентами мировой политики.

Моя страна переживает нелегкие, драматические дни выбора своей судьбы. Надеюсь, что в этот мучительный процесс не проникнет ненависть. Верю в конечное торжество справедливости и мира на моей Родине и на всей Земле.

Добрые всем вам пожелания".

В беседе 17 декабря с Эли Визелом, другими участниками конференции я признал, как трудно оказалось соединить политику с моралью. Если вернуться к тому, как мы формировали новое мышление, обращаясь к общечеловеческим ценностям, вобравшим в себя интересы, идеи и опыт столетий, то выбор тогда был сделан правильный. Я написал тогда книгу, думаю, несовершенную -"Перестройка и новое мышление". Но обо всем я сказал искренне. И люди, видимо, поняли, к чему призывает автор. Речь в книге о том, как изменить политику в стране и вне ее.

Сейчас наступило самое трудное время для политики нового мышления. Оно подвергается серьезнейшему испытанию. Здесь присутствуют те, кто помнит: еще несколько лет назад я говорил, что перестройка и новое мышление -- настолько глубокий и драматичный процесс, что надо быть готовыми к острейшим проблемам, испытаниям, к возможным явлениям нестабильности. И если не удержаться, то можно погубить все то, что так нужно нашей цивилизации.

И особенно здесь, в этой стране, мы столкнулись с труднейшей задачей. Ведь здесь был создан мощнейший в мире тоталитарный режим. Демонтировать его -- поистине гераклов труд. И самое главное состояло в том, чтобы сделать правильный выбор.

Мы сделали выбор. В политике -- плюрализм, свободные выборы, разделение законодательной, исполнительной и судебной властей, движение к правовому государству. В экономике -- экономическая свобода, признание всех форм собственности, рынка, где обеспечивались бы соревновательность, возможность каждому реализовать свой потенциал.