Дмитрий Табачник - Украина: политика упущенных возможностей

Все украинские выборы, начиная с 1994 года, убедительно свидетельствуют о политическом расколе страны. Восток и запад голосуют по-разному, за диаметрально противоположных политиков и несовместимые идеи. Пока у власти находились толерантные представители юго-востока во главе с Леонидом Кучмой, раскол этот, обозначаясь во время выборов, не носил все же критического характера.

Дискуссии о «выборе пути» смолкали на следующий день после объявления результатов голосования, а сами выборы не воспринимались населением как «последний и решительный» бой «добра со злом», где идеалом моральности и ответственности признавались лишь собственные политические лидеры (даже неоднократно публично лгавшие), а абсолютным злом — лидеры оппонирующей политической силы. Именно благодаря этому сегодня на политической арене Украины нет ни одной серьезной политической партии, которая бы ставила под сомнение суверенитет и территориальную целостность страны. Мы по-разному видим будущее Украины, но никто из нас не сомневается (и никогда не сомневался), что это будущее именно Украины. Пока не сомневается.

Дело в том, что взгляды сегодняшних политиков сформировались в те самые первые 12 лет независимости, когда раскалывающие общество вопросы не становились объектом целенаправленной государственной политики и пропаганды. Никто не объявлял гитлеровского офицера Шухевича «героем Украины», но и никто и никогда не лазил на Говерлу ломать символы украинской государственности. Общая, объединявшая общество идея заключалась в том, что независимое украинское государство обязано в первую очередь заботиться о достойной жизни своих граждан, об удовлетворении их материальных и духовных запросов на основе самых высоких стандартов. Стандартов, пригодных для наиболее цивилизованных стран Европы, — что, собственно, и материализовалось в отсутствии дискуссий о верности именно европейского выбора. Однако сегодня, в результате трех лет постоянной борьбы «оранжевых» с Партией регионов, избиратель предельно радикализирован. На последних выборах на западе Украины уже призывали не допустить к власти не «бандитов», а просто «донецких». «Миссионеры», только вчера спустившиеся «з полонын», толпами едут в Донецк и Луганск, Крым и Одессу «обучать» местное население «украинству» как новой «руководящей и направляющей» общественной силе. Политики высшего ранга без тени сомнения утверждают, что, если мы все переоденемся в «вышиванки», полюбим УПА и признаем коварного средневекового интригана Мазепу национальным героем, все реки в стране немедленно потекут медом и молоком. В ответ на востоке, к несчастью, уже приобретает популярность лозунг возвращения границы по Збручу, денонсации пакта Молотова—Риббентропа и «восстановления исторической справедливости» путем возвращения западных областей Польше.

Этими своими действиями и восток, и запад признают раскол Украины в качестве свершившегося в сознании людей факта и демонстрируют нежелание и неготовность жить в одной Украине с «не такими» украинцами и уж тем более передавать в «не такие» руки государственную власть. Опасного пика эти настроения достигли в 2004 году. Тогда элиты, испуганные результатом собственной пропаганды, остановились на краю пропасти. Радикальные настроения избирателей не были легитимизированы политиками, и страна сохранила формальное единство. Однако настроения масс никуда не делись, наоборот, однажды запущенный механизм противостояния набирает обороты. Даже последние выборы показали, что в обоих лагерях слабеет умеренное крыло и набирают силу радикалы.

Под давлением данного тренда будет происходит дальнейшая радикализация украинского политикума, грозящая перерасти в необратимую радикализацию всего общества. Уже на следующих выборах «НУНС» рискует прекратить существование в качестве серьезной политической силы, поскольку его переигрывают радикалы-популисты из БЮТ. А Партия регионов, потерявшая на этих выборах около 200 тыс. голосов, на следующих рискует недосчитаться уже миллионов, а со временем повторить путь «НУНС», если не прислушается к требованиям своих избирателей и не радикализирует позицию. На ее место придут или коммунисты, или возрожденные объединенные эсдеки, или кто-то третий. Например, набирающий силу в Одессе блок «Родина» или украинофобствующие радикалы из Крыма.

Однако мы уже отметили, что путь дальнейшей радикализации ведет в никуда — к расколу страны с гражданской войной или без оной. Альтернативой безумному нагнетанию низменных страстей, поиску «не таких» и раздуванию фобий избирателей запада и востока может и должна стать работа ответственных партий с электоратом. Мы должны понять, что если не лезть друг к другу со своим уставом, можно спокойно жить в одном государстве, не разделяя ценностей друг друга. В конце концов, жителю Донецка абсолютно все равно, какие памятники ставят во Львове и в честь кого называют улицы, точно так же и львовянину не должно быть никакого дела, на каком языке говорят в Донецке и кому ставят памятники в Одессе.

Но для того чтобы объединить электорат, мы должны вынести за скобки общественной дискуссии разъединяющие нас проблемы и предложить избирателям программу развития украинской государственности, которая бы не просто устроила запад и восток одновременно, но была бы привлекательнее «бютовского» популизма. Мы должны понять: где мы находимся, куда идем и каково наше место в мире?

Украина в своих проблемах не уникальна. Известный американский историк и политолог Самюэль Хантингтон в своей работе «Столкновение цивилизаций» констатировал, что Америка, до сих пор веками успешно ассимилировавшая эмигрантов, которые если не в первом, то уже во втором поколении воспринимали ценности «американского кредо», в конце XX века утратила эту свою способность. Огромная масса латиноамериканских испаноязычных иммигрантов, компактно расселяющихся на бывших мексиканских территориях юго-запада США, не только сохраняют свой язык и образ жизни, но и навязывают его проживающим в регионе англоязычным американцам. В городах юго-запада США можно получить работу не зная английского, но практически невозможно — не зная испанского.

Казалось бы, США способны административными мерами оградить англо-протестантскую культуру от посягательств испано-католической. Но не тут-то было. Американское кредо заключается не только и не столько в английском пресвитерианстве, сколько в приверженности ценностям демократического общества и либеральной экономики. Но и латинизация США имеет экономическую подоплеку. Бизнес в либеральной экономической модели гибко реагирует на запросы целевых групп, и если существует многомиллионная армия испаноязычных потребителей, то бизнес заговорит по-испански и примет католические ценности.