Сергей Сидоренко - Нужна ли «українцям» Россия

В этой связи приходится лишь удивляться тому, какие героические усилия предпринимаются и какие жертвы приносятся — ради достижения пресловутой «независимости», сводящейся в конечном итоге к банальному «колбасному» идеалу. Ибо «независимость Украины», на самом деле есть ни что иное, как стремление представителей одной из частей русского народа, переименовав себя, сойти с предначертанного России пути, освободить себя от той ноши, которую выпало нести русскому человеку и от той миссии, которую ему надлежит исполнить.

И все это ради того, чтобы стать в строй тех стран и народов, идеалами которых является сытость, довольство и благополучие — то есть, идеалы «колбасные».

Однако, чтобы добиться такой цели — незачем проявлять героизм и самопожертвование. Подобная цель гораздо эффективнее достигается посредством простого предательства и приспособленчества.

Неоспоримым тому доказательством служит сама «независимость Украины», провозглашение которой лишь в самой ничтожной степени является заслугой тех, кто проявлял героизм и в преобладающей степени есть продукт массового предательства: начиная с предательства бывшей коммунистической элиты во главе с Кравчуком, которая в один миг сменила красную свою окраску на «жовто-блакытну»; предательства поголовно изменивших присяге «защитников Отечества» и т. д.; и кончая предательством «широких масс», прежде составлявших народ, которые прочитав перед референдумом в руховской листовочке, что в случае соответствующего голосования их ожидает «жизнь как в Европе», предали и кровное свое родство, и великую свою историю, и заветы предков, и все великие ценности, созданные на протяжении этой истории.

Если целью является всеобщая сытость, то стоит ли во имя этого сидеть более двадцати лет в тюрьме, как Левко Лукьяненко? Не проще ли каждому избрать иной, менее героический, стиль поведения? Подобный тому, какой в свое время избрал бывший наш президент Кравчук, который при коммунистической власти возглавлял идеологическое ведомство, а после смены режима стал во главе государства, основанного на той идеологии, с которой он прежде, по долгу службы, боролся. Идеологии менялись, но Кравчук всегда был во главе. Он — такова уж природа этого типа людей — плавал всегда на поверхности, ни при каких обстоятельствах не идя ко дну. И всегда был в сытости и довольстве. Подобного рода цели именно таким образом и достигаются.

Точно так же поступали и множество «кравчуков» калибром поменьше: которые прежде являлись платными проповедниками — в школьных ли классах, с университетской ли кафедры — одной идеологии, а затем, со сменой власти, не моргнув глазом, переключились на противоположную…

Для героических же поступков и цели должны быть соответствующими…

Кстати и униатство, — на которое духовно опирается значительная часть убежденных самостийников, — вряд ли может служить духовным ориентиром для жаждущих героического служения. Ведь уния — это ни что иное, как порождение компромисса, отказ, под давлением внешних обстоятельств, от веры своих предков, все та же попытка комфортно устроиться в трудное для Руси время. Доходящее до фанатизма неприятие самостийниками Москвы, русского православия, вся их русофобия… — не в последнюю очередь объясняются завистливым чувством тех, кому ради житейского благополучия пришлось совершить сделку с совестью — чувством, обращенным на тех, кто не смотря ни на что отстаивал свои идеалы.

В истории самостийнического движения было немало людей, продемонстрировавших готовность идти на жертвы в отстаивании своих идей и ради достижения своих целей. Однако, несоразмерная такому героическому поведению ничтожность самих идей и поставленных целей («жить как в Европе» и т. п.); и при этом громадное преобладание над указанными положительными целями — целей отрицательных (выраженных в патологической русофобии), фанатическая убежденность самостийников в собственной правоте, — заставляет говорить о самостийниках как о своего рода сектантах.

К тому же, трагический опыт, пережитый нашей страной, свидетельствует о том, что сам по себе героизм вряд ли может автоматически обеспечивать право на обладание истиной. Как тут не вспомнить о том, что и среди революционеров, погубивших в свое время Россию, тоже было немало героев — особенно если сравнивать этих людей с большинством государственно оплачиваемых защитников «православия, самодержавия и народности».

Впрочем, посвящая эту главу «гэроям вызвольных змагань», замечу попутно, что все-таки не героизм стал тем решающим средством, которое, в конечном итоге, позволило им добиться успеха. Решающим было то, что они проявили себя более ловкими политиками — то есть были хитрее, проворнее, настырнее, нахальнее… Политика для них, в отличие от противостоящей им стороны — дело привычное. В этом деле они — подлинные профессионалы, даже виртуозы. Они умело использовали всякого рода пропагандистские ухищрения, они не гнушались никакими средствами, они без устали и на каждом шагу демонстрировали всему миру следы перенесенных ими страданий, повествуя со свойственными им плаксивыми интонациями — о реальных, а чаще о несуществующих несправедливостях и гонениях, которым они подвергались… Они цинично обрушили на незащищенное сознание своих соотечественников те, неизвестные у нас, но давно опробованные Западом, политические технологии, к восприятию которых наш человек совершенно был не готов, и которые вынудили его собственными руками подписать приговор своей великой Отчизне, низвергнув тем самым себя и своих потомков в духовную и материальную нищету и безысходность…

Между тем, благодаря предательству одних, недомыслию и безразличию других, героическим усилиям третьих… — Украина пришла к теперешнему своему положению, то есть оказалась «у разбитого корыта».

Помимо очевидного для всех хозяйственного развала, сегодняшние украинцы, всецело поглощенные добыванием хлеба насущного, в массе своей не заметили главного: того, что в духовном отношении они скатились с вершины тысячелетней культуры — в первобытное состояние.

В одночасье лишившись духовной опоры на великую русскую культуру, стремительно теряя опору на православие, которое на Украине разрушается с завидным усердием — они утрачивают свою духовную сущность и становятся атомами новейшей глобализации, легкими песчинками, переносимыми всемирными мертвящими ветрами, превращающими нашу планету в духовную пустыню.