Анатолий Луначарский - II. СВЕТ ВО ТЬМЕ

«Позвольте рассказать жизнь мою; времени повесть эта отнимет у вас немного, а знать ее надобно вам».

Так начинает свою повесть Матвей.

Да, эту жизнь надобно знать.

Перед огромным фактом проникновения пролетарской истины в массы, перед фактом появления нового читателя, нового мыслителя, мучительно, напряженно рассуждающего о жизни, обществе, о мире, о себе, готовящего в лаборатории своего непривычного мозга какое–то страшное дело — дитя не инстинкта только, который плодит слепых уродцев, а и мысли — перед этим фактом жалкой мелочью является политика на поверхности и с дозволения начальства, все эти думы «Речи», значение которых «темно или ничтожно», наглые «Русские знамена» 5 и пр., вся мышиная возня и пискотня мещанской публицистики и неопрятность мещанской литературы!..

Там, в глубине, идет работа, звенит и шелестит что–то, как ночью тронувшиеся массы льда на реке. Там идет перемещение каких–то молекул, непреоборимый процесс группировки сил вокруг нового средоточия.

Осветив этот процесс снопами лучей, Горький вместе с тем и помог ему. Много Матвеев, не переступивших еще светлый по–рог, придут к нему прямее и скорее. Эта работа во имя и на пользу нашей концентрации.

Злитесь же, рыцари «доброго хаоса». Есть ли у вас мещанский нюх? Поверьте, проявленная некоторыми из вас готовность хитрить, играть на то, чтобы «поссорить» Горького с марксизмом, на то, чтобы немножечко хотя запачкать его вашими похвалами, — ошибочная тактика. И раз замолчать новые произведения Горького вам невозможно, самое лучшее все–таки ругать их. Они слишком ярки. Если же кто–либо воображает, что Горький сделал хоть полшага навстречу «доброму хаосу», — о, какое разочарование ждет такого простеца!