Вячеслав Пьецух - Дурни и сумасшедшие. Неусвоенные уроки родной истории.

Разумеется, жестокие проделки князя Святослава Игоревича — это не его преступление, а преступление его века, как говорил английский мыслитель Фрэнсис Бэкон, осужденный за мздоимство четыреста лет с лишним тому назад. Просто в ту пору человек был еще настолько примитивен, что драться и зверствовать для него было так же естественно, как в наше время делать деньги и прозябать. Тем важнее будет принять в расчет: история — это разве что в-третьих свод побед и поражений, а во-первых — запечатленный ход развития человека как высшего существа. Причем складывается она из повседневных дел, частных озарений, мелких забот, печалей, интересов и смешных радостей, которые со временем преобразуются в мощный вектор, так что нет никаких гарантий, что из карточного проигрыша в конце концов не выйдет государственный переворот. Плюс, конечно, редкие прорывы человеческого духа, понимаемого как соответствие всевышнему замыслу, и гения, понимаемого как аномальная во времени организация человеческого ума.

Поэтому мотаем себе на ус: жить нужно аккуратно, постоянно соображаясь с тем, как бы из твоего карточного проигрыша, или пристрастия к йоге, или опоздания на службу не вышел государственный переворот.

Владимир I Святой, он же Красно Солнышко, — фигура чрезвычайно сложная, противоречивая, неудобопонятная, то есть совершенный русак, даром что он приходился правнуком природному викингу Рюрику Скьелдунгу, который до воцарения на Руси был сувереном Рустрингена во Фрисландии, грабливал побережье Англии и северные германские города. Князь Владимир, хладнокровный убийца, интриган, пьяница и большой безобразник по женской части, вместе с тем реформировал языческий культ, обустроил Киев, учредил пограничную службу, отогнал печенегов и, наконец, решил выйти на европейскую арену, женившись на константинопольской принцессе Анне, о которой он, впрочем, ничего хорошего не слыхал. Того ради князь обложил византийский город Корсунь, нынешнюю южную окраину Севастополя, и соглашался снять осаду только на том условии, что Анна станет его женой. Сошлись с Константинополем на компромиссе: принцесса принимает предложение руки и сердца, если русский князь в свою очередь примет Христову веру по восточному образцу. Владимир охотно крестился, крестил дружину и мало-помалу всю подвластную ему Русь.

Таким образом мы обрели религию, которая до самых Петровских преобразований составляла культурный багаж нации и у нас заменяла всё: науку, политику, искусства, народный театр в особенности, и только наша литература с самого начала встала особняком. Замечательно, что новая вера быстро и безболезненно прижилась в русском народе, несмотря на то что была резко-революционна и предполагала в умах и душах очень трудный переворот. Действительно: еще вчера кровная месть была непреложным законом рода, а нынче полагалось любить злопыхателя и врага.

Такая приживчивость, с одной стороны, объясняется всеобъемлюще-разумным характером христианства, из которого вытекает нравственный абсолют; но с другой стороны, православие нашло на Руси предельно благодатный человеческий материал, поскольку вообще мало кто так слепо и беззаветно предается всякой возвышенной императивности, как русак. Положим, немец тоже способен обольститься до самозабвения какой-нибудь идеей, включая тупые и вздорные, вроде национал-социализма, но в том-то вся и штука, что русский человек единственно в том случае подпадает под обаяние аксиомы, если за ней стоит ослепительно возвышенный идеал.

Это, вероятно, от бедности; народы, чтущие собственность и с головой занятые в материальном производстве, исповедуют удобного, необременительного бога и веруют как-то гигиенично, в меру приличия, но для бедняков вроде нас, тибетцев, индусов стоического толка, суфистов и любических иудеев религия — это всё. Дело естественное: для бедняков почти не существует зацепок во внешней, посюсторонней жизни, и поэтому они сосредоточены на мечте. Недаром мы в начале XX века, воленс-ноленс расплевавшись с Христом, которому поклонялись тысячу лет, с восторгом приняли коммунистическую религию, тоже обязывавшую отстрадать свое в этой жизни ради обещанного Царствия Божия на земле; правда, у новой веры было то заманчивое преимущество, что она исключала самую загадочную субипостась Бога — отсроченное торжество справедливости над пороком, и представитель эксплуататорских классов безо всяких проволочек, у ближайшего отхожего места получал воздаяние за свои неправедные дела. Также недаром нынешнее юношество представляет собой источник неслыханных бедствий и катастроф, поскольку у него обе религии отобрали, поскольку молодой человек развивается точно в безвоздушном пространстве, как гомункул в банке, а между тем Россия без религии не стоит.

Русский человек может продуктивно существовать, если только он идеалист по химическому составу крови и его не так волнует провалившаяся крыша, как именно Царствие Божие на земле. Вот ведь Владимир I Святой: человек только-только принял Христову веру, но так органично проникся ее законом, что уже не в состоянии казнить разбойника за разбой. Или у нас такой воздух, что гуманистическое учение немедленно становится материальной силой и руководит нами непосредственно, как инстинкт.

Однако и то правда, что Владимир I Святой был один такой чудак во всю историю Российской государственности, недаром он и святой, преемники же его легко казнили правых и виноватых, неизменно манкируя заповедью «Прощайте врагам вашим…» и прочими, взывающими к милости и человеколюбию, словно от Христа ничего не осталось, кроме формулы: «Не мир я принес, но меч».

Начиная с непосредственного преемника — князя Ярополка I Окаянного, погубившего своих братьев Бориса и Глеба, все без исключения вожди нашей нации совершили за свою жизнь такую пропасть недоброкачественных поступков и прямых преступлений, что невольно приходишь к выводу: отправление высшей власти отрицает обыкновенную порядочность и мораль. Если даже наш государь как личность особых нареканий не вызывает, то он всегда мерзавец как государь. Взять хотя бы князя Ивана I Калиту: вроде бы человек он был хороший, нищелюбивый, с демократическими наклонностями, а в 1327 году, по приказу ордынского хана Узбека, ходил походом на Тверь подавлять тамошнее восстание против монгольских оккупантов, сжег город, до нитки разграбил княжество и угнал в китайское рабство с тысячу тверичан. Или вот государь Александр II Освободитель: тоже был хороший человек, поэт Жуковский его воспитывал, но зачем он перевешал младшее поколение народовольцев, в сущности, людей психически несостоятельных, которых нужно было изолировать и лечить…