Газета День Литературы - Газета День Литературы # 125 (2007 1)

Убежден, в нынешней России самые обездоленные – писатели, и чем талантливее, тем обездоленнее. И крестьяне, и инженеры, и врачи, и офицеры как-то приспосабливаются к нынешнему рыночному режиму, находят своё дело, и уже начинают привносить свою лепту в новое развитие России. Писатель беспомощен – он не вписывается в рынок никак. Он не нужен сегодня пока еще никому: ни новому бизнесу, ни элите, ни оппозиции, ни правящему режиму.

Сразу скажу, что речь идет не о рыночных литераторах, не об удачных беллетристах, авторах фэнтези и детективных сериалов, которых я не собираюсь осуждать: они честно делают своё дело, они приносят пользу людям, они умело подхватывают все темы, которые востребуемы обществом, лихо выдают на гора сюжет на заданную тему. Боюсь, что наш президент в силу своей малой культурности, остановившись на американских боевиках и исторических бестселлерах Эдварда Радзинского, искренне считает подобную беллетристику литературой и потому не задумывается о положении национального русского писателя в обществе. Мол, рынок всё определяет – кто покупается нарасхват, тот и силен. Я не собираюсь мечтать о былых миллионных тиражах для серьезной литературы, для психологического и социального романа, для поэзии и драмы. Но такого трагичнейшего положения в литературе нет ни на Западе, ни на Востоке. Всё-таки тиражи и гонорары самых серьезных и талантливых писателей современного Запада не столь смехотворны, как наши. Бескультурие общества только нарастает, и, боюсь, когда следующий президент поймет опасность культурного провала нации, будет уже тяжело менять положение.

Нефтью от бескультурья не откупишься, и поведение наших олигархов в Куршавеле лишнее тому свидетельство. Они, может, и рады бы по-другому себя вести и по-другому бешеные деньги тратить, но не знают, как. Меценатства как не было так и нет. Поддерживать писателей и поэтов не престижно, не модно, не востребуемо. Нобелей на нашем финансовом горизонте почти не видать. Виктор Столповских со своей литературной премией "России верные сыны" – редкое исключение.

Замечу, что литература почти одинаково не востребована – любой идеологической направленности. Наши либеральные писатели и поэты, может быть, чуть-чуть более уверенно держатся на поверхности. Тиражи у Вла- димира Личутина и у Владимира Маканина одни и те же, поэты Геннадий Русаков или Геннадий Ступин, Юнна Мориц или Татьяна Смертина одинаково чужды и нашим олигархам и нашим депутатам, и нашим чиновникам. Не случайно же в недавней "Независимой газете" отметили из юбилеев этого года лишь Игоря Иртеньева и Андрея Битова, не заметив ни мартовский юбилей Валентина Распутина, ни юбилеи Беллы Ахмадулиной и Владимира Маканина.

И вот вопрос: может ли состояться Пятая Империя на одной лишь нефтегазовой составляющей, не прочувствованная и не обоснованная глубинными литературными пророками нашего общества? Не думаю.

Писателям сегодня нечего терять, но в этом и сила их. Что бы они ни написали, куда бы ни занёс их талант, с какой бы художественной силой они ни выводили в литературу новые социальные типы, как бы чутко они ни фиксировали глубинные изменения и в народе, и в обществе, степень их правды не интересует наши верхи. Значит, можно писать всю свою художественную правду. Как написал Захар Прилепин в своем романе "Санькя", как творит "безответственно" от всякой власти свои скинхедовские стихи Всеволод Емелин, как напрямую объясняется со своим читателем Марина Струкова.

Молодые писатели, может быть, первыми почувствовали, что писать можно всё то, что видишь. Вот и стихи того же Сергея Шаргунова тому пример. Всех на самом деле потрясла смерть Саддама Хусейна, вряд ли кто-то в России и его идеализировал, но ничего не скажешь – красиво погиб. Стал примером не только для мусульман, но и для нас, русских, примером сугубо положительным. И кому интересна реакция властей или финансовой элиты на эту смерть? Никому.

Терять нечего, бояться некого. Писатели постарше только сейчас начинают чувствовать всю глубину предложенной им художественной свободы. Они-то и станут подлинными аналитиками современного русского общества, расположенного за пределами Садового кольца, Рублевки и Куршавеля.

Я заметил даже такую закономерность: как только тот или иной модный литератор попадает в обтёсанную обойму, он становится более предсказуемым. И Владимир Сорокин, и Виктор Пелевин, и Дмитрий Быков, и Виктор Ерофеев уже напрямую зависят от своего издателя. Прямо хоть Ленина цитируй – из статьи о партийной литературе. Они, боюсь, уже не выберутся из проложенной для них гламурной колеи.

А вот талантливые писатели, любого направления, любого возраста, поневоле ставшие маргиналами в “приличном” обществе, обречены на то, чтобы стать победителями. И чем глубже они проникнут в суть отражаемых ими социальных, психологических и нравственных проблем, тем победительнее будут их рукописи, даже не востребуемые издателями. Пойдет новый самиздат – в кружках и движениях, в общинах и коммунах.

И той же тысячи экземпляров тиража вполне хватит, чтобы стать художественным манифестом эпохи.

Талантливых писателей всегда было много на Руси, даже слишком много. Талантливый писатель не способен писать чепуху – нет смысла, тогда уж лучше идти в бизнес или еще куда-нибудь.

Настало его время отразить истинное глубинное состояние коренного русского общества, в преддверии новых Кондопог и новых Куршавелей.

Кому нечего терять, тот на Руси всегда и способен на многое.

Сергей ШАРГУНОВ

НА КАЗНЬ С.

Он идёт в темно-синем больном пальто

по предсмертным людским следам,

чтобы имя свое позабыть потом.

Я кричу ему: Вас зовут Саддам!

А он смотрит на меня, глуховат,

и усмехается, мол, ума палата,

и обнимает ёлочку в миллион ватт,

глаз – финик, борода – сахарная вата...

Вот такой вам, Санта Клаус, козлы!

Что, опять над вами его подошвы?

Солнце медленно выползает из мглы,

и живым от этого света – тошно.

Он на рее висит. Синева пальто

и волниста, и глубока.

Наши головы тот, кто уже – никто,

окропил мочой старика.

Любовь ГАЛИЦКАЯ

...Но своим словом хоть немного

Я жажду мести утолю.

***

Памяти президента Ирака

Саддама Хусейна

Кричали женщины: "Саддам!",

Ладонью губы прикрывая,

А он стоял в преддверье рая,

В глазах с презрением к врагам.

Несломленный – Раис восточный,

В руках – целительный Коран,

Последний шаг, и путь бессрочный,

И вечный на Ираке шрам.

Каким он был? Коварным? Хищным?