Газета День Литературы - Газета День Литературы # 134 (2007 10)

Вас. Белов.Ты, Володя, говоришь о положительном моменте. Может, так и есть. Ты – критик, тебе виднее. А я говорю о каких-то личных потерях и лишениях, которые и сейчас во мне чувствуются. Мешают добиться того, чего хотелось бы. А сколько попрёков в наш адрес было всей этой прогрессивной критикой сделано? Этими университетскими всезнайками из интернационалистов. А как мне было поступить в университет без аттестата? И сколько ребят талантливейших было по Руси, так и пропавших в нужде, в безнадёжности, в полуобразованности. Намертво закрыты дороги были, у нас даже паспортов не было, куда денешься? Пробивались, конечно, кто как мог. Тот же Шукшин, или Астафьев тоже, может и злость излишняя у него накопилась из-за этих лишений, Рубцов Коля, Валерий Гаврилин… Всё-таки положение крестьян было в моё время почти что крепостное. И все это понимали. Помню, мне Твардовский Александр Трифонович при первой встрече так и сказал в ответ на мои радикальные требования дать всем крестьянам паспорта: "Разбегутся же все…" Вот сейчас и разбежались.

Вл. Бонд.И всё же вы сами и стали народными защитниками – своей же прозой. И несмотря на вашу белую зависть, если поставить рядом написанное теми, о ком вы говорили: Семановым, Михайловым и другими (при всём моём к ним глубочайшем уважении), и написанное вами – писателями, прозванными "деревенщиками", – конечно же, художественная тяжесть вашего креста будет повесомей.

Вас. Белов.Важнее всего в литературе, наверное, нравственная сторона дела. Пусть у меня не было аттестата, пусть не было классического образования, а нравственное воспитание, я думаю, сумел получить. И от земляков своих, и особенно от своей матери, Анфисы Ивановны.

Вл. Бонд.Судя по всему, Василий Иванович, вы – дерзкий человек? Не боитесь лезть, куда не надо. Писать о том, о чём не положено. Как вы считаете, нужна дерзость в литературе?

Вас. Белов.Дерзость везде нужна. Вот и тебе, Володя, желаю быть таким же дерзким и бескомпромиссным, каким я тебя помню с давних времён. Без дерзости человек не сможет ничего путного сделать. Он начинает стесняться, и даже мысли у него начинают путаться. Стесняться можно в быту. А в деле своём, если хочешь сделать что-то настоящее, если замахнулся на громадное, обязательно надо быть дерзким. Вот я и дерзил, как мог.

Вл. Бонд.Дерзким было в своё время "Привычное дело", даже Твардовский этой дерзости похоже испугался. Дерзким был и роман "Всё впереди".

Вас. Белов.Всё связано ещё с моим крестьянским происхождением. Я хотел первым делом защитить своих земляков, простых русских людей, которым уж совсем невмоготу было. Я всё-таки и с Мишей Лобановым спорю, и с Прохановым, и с тобой насчёт Иосифа Сталина. Надо признать, Сталин выкрутился за счёт русского крестьянства, но его же и погубил. Тут можно говорить очень много и долго. Я считаю, что нам коллективизация обошлась не менее трагично, чем Великая Отечественная война. Которая тоже, прежде всего, по деревне ударила – обезмужичила деревня после войны окончательно. Да и в послевоенные годы нужда и лишения не покидали крестьянскую Русь. Конечно, Сталин много сделал для государства, и то, что от троцкистов избавился, – большое дело. Но возился он с ними довольно долго, и в отношении деревни все-таки их линию долго тянул. Да, он их потом обманул и прижал как следует. Но за то, что прижал и крестьянство и загнал его в колхозы на нищую жизнь, я его осуждаю. Не то, что я совсем колхозы отрицаю. И там работали честные люди. И в партии немало честных тружеников было. Я ведь сам короткое время побывал партийным работником. Работал секретарём райкома комсомола. И даже членом ЦК КПСС был. Но это уже в горбачёвское время. Ведь тоже стыдно и за такое участие. Ещё как стыдно. Стыжусь своей работы в ЦК КПСС в горбачёвское время, будто я в развале страны поучаствовал.

Вл. Бонд.И всё же вы себя считаете советским человеком?

Вас. Белов.А какой иначе? Я не буржуазный человек. Советский человек, по-моему, – это прежде всего и русский человек. Потому что вне национальности людей не существует. Возьмём хоть еврейскую братию, она вся насквозь национальна. Они же все гордятся своими корнями. А что нам, русским, гордиться нечем? Вот я и горжусь своими крестьянскими русскими корнями. И я всегда был за национальную советскую Россию, а не за интернационально-еврейский айсберг, который должен был неминуемо распасться на осколки и потянуть за собой, к сожалению, многих русских людей...

(Полностью беседа опубликована

в книге В.Бондаренко “Серебряный век простонародья”)

На днях в атриуме Большого театра состоялось очередное, уже пятое по счёту, вручение ежегодной литературной премии "Ясная поляна", учреждённой знаменитым толстовским заповедником, возглавляемым неутомимым подвижником русской культуры Владимиром Ильичём Толстым, и южнокорейской корпорацией "Самсунг". Премия вручается по двум номинациям. 20 тысяч долларов за выдающийся вклад в литературу ХХ столетия, за современную классику. 10 тысяч долларов за новое слово в литературе ХХI века. Современными классиками в предыдущие годы были объявлены Виктор Лихоносов и Василий Белов, Анатолий Ким и Тимур Зульфикаров. В этом году премию за выдающийся вклад в литературу ХХ века присудили Леониду Ивановичу Бородину за самую нежную и чистую повесть-сказку "Год чуда и печали", написанную в заключении и впервые опубликованную в издательстве "Посев".

Новым словом в литературе ХХI века был признан строгим жюри роман нижегородского писателя Захара Прилепина "Санькя".

Роман, одновременно и бунтарский и наивно-простодушный, о суровых днях из жизни молодого русского патриота, которого бабушка называла по-деревенски: Санькя. И виноват ли он в том, что со своей святой простотой и наивностью заканчивает жизнь в нынешней России с автоматом в руках, отстреливаясь от наседающих омоновцев?

Так неожиданно на вручении премии "Ясная поляна" судьба свела двух русских бунтарей – советского времени и постсоветского. Впрочем, бунтарём всю жизнь был и великий яснополянский мудрец Лев Николаевич Толстой.

На мой взгляд, пятое награждение яснополянской премией было самым удачным. Даже в таком сведении воедино двух русских бунтарей разных эпох. К тому же, бунтарей ярких и талантливых.

У Леонида Бородина "Год чуда и печали" – несомненно, самая яркая и талантливая книга, сродни "Маленькому принцу" Антуана де Сент-Экзюпери. Когда-то в начале перестройки я приносил по просьбе недавно вернувшегося из лагерей Леонида Бородина эту чудесную сказку в журнал "Москва" Владимиру Крупину, тот отказался печатать, мол, пусть несёт нам что-нибудь жареное, из лагерной прозы. А жаль. Эта повесть-сказка о детстве 12-летнего мальчика, живущего на берегу Байкала и встречающегося с чудом, одновременно и самая автобиографичная – о детстве самого Бородина, и самая романтичная, светлая, загадочная, мистическая.