Газета День Литературы - Газета День Литературы # 152 (2009 4)

Вот и я буду рассуждать на эмоциях. Повода петь дифирамбы нет, да и скучное это занятие. Скажу лишь одно, что от прилепинской книги рассказов "Ботинки, полные горячей водкой" – в восторге.

Был день рождения дочери, пришли её подруги. И я, сбегая от детского визга, забаррикадировался на кухне с книгой в руках. Рассказ за рассказом летели необыкновенно быстро, читались на одном дыхании, с наслаждением и в то же время хотелось смаковать, как можно дольше растягивать их. Страницы листались неуместно интенсивно. Но после каждого рассказа хотелось остановиться, перевести дыхание, бессмысленно упереться взглядом в стену. Как после бешеного спуска с крутого склона, сердце безумно колотится и по инерции хочется кубарем двигаться куда-то ещё, дальше, носиться в безумном вихре. На книжном экваторе понял, что нужно вырваться на воздух, позвонить друзьям, обнять их, выпить из горла водки без закуси, посидеть в машине или просто на уличной скамье, помолчать, перемежая тишину ничего не значащими репликами. А потом закричать, визжать от восторга, кататься по траве и пробовать её на вкус.

Прочитав мой страдальческий вид, супруга сказала: А не позвонить ли тебе "Эдсону"? И я позвонил, конечно позвонил, хотя и осталось ещё пара рассказов, но это на потом, на завтра. В чтении нужно было сделать паузу, чтобы лучше прочувствовать их, чтобы не пролетели они бессмысленной бутылкой пива, а водочкой, маленькими запотевшими стопочками сладостными необыкновенно. И был вечер, и было буйство, и было много пьянящей жидкости, много бессмысленного и радостного одновременно.

Я не знаю, что это. Энергия, напор, мощная витальная сила, страстность, безудержная любовь и зубодробительная жёсткость, идущая от лидера-оратора?.. Сложно сказать. В этих рассказах я нашёл себя, в них мне было комфортно и уютно, в них мне захотелось действовать.

Крайне утомительно разглядывать альбом с фотокарточками посторонних людей, в них ты ничего не видишь, они тебя не пускают. Здесь же рассматриваешь свои снимки. О них быть может и не знал, сюжеты давно позабылись, но при восприятии которых однако включаются все органы чувств. Ты их не только видишь в динамике, но и слышишь, обоняешь, осязаешь, испытываешь страх, нежность, восторг, трепет.

Если ко всем другим книгам Прилепина у меня была масса претензий, то относительно этого сборника рассказов я могу рассуждать только на эмоциях. Кто-то возразит, что это проще всего и, естественно, будет бесконечно прав. Конечно, если он способен на подобные эмоции.

Один мой друг сказал, что с удовольствием прочёл книгу. Однако тут же перечитать её желания не возникло. Желание вернуться вновь для него мерило ценности текста. Хотя и оговорился: пока. Ну что ж, мои эмоции не универсальны, и я их никому не навязываю. Однако сам я стараюсь не перечитывать свои любимые книги, не хочу портить первоначальные ощущения, менять её идеальный сложившийся образ.

Книга Прилепина пишется, а сам он не скатывается, не топчется на месте, а движется, о чём лично для меня красноречиво свидетельствуют "Ботинки, полные горячей водкой". Стратегию этого движения он достаточно хорошо представляет. Сейчас невозможно написать достойную книгу, живя только литературой, окунувшись с головой в литпроцесс. В какой-то момент следует заявить, как Сергей Шаргунов, что политика для него важней литературы. Нужно бить по всем фронтам, жить, наслаждаясь и страдая, жить истово и где-то даже безбашенно. Тогда ты будешь вознаграждён, тогда не только ты придёшь в литературу, но и литература придёт в тебя.

Часть 11. ВОСПОМИНАНИЯ О ЛЮБВИ

Жизнь шла своим чередом. И на небе и на земле. И у небесных богов, и у людей, и у всего живого мира. Луна сменяла солнце. Солнце сменяло луну. Лунный заяц Юэ Ту уже давно потерял счёт времени. День за днём, год за годом, столетие за столетием, тысячелетие за тысячелетием. Заяц не чувствовал усталости, не считал бессмысленным своё лунное существование. Он творил добро. В отличие от лесоруба У Гана заячья жизнь не тянулась напрасно. У Ган в наказание за неуёмную ревность и споры с богами был сослан на луну вечно рубить лунное дерево. Боги одарили его бессмертием, но лесоруб давно уже тяготился им. Лунное дерево лишь росло вверх после каждого его удара топором, а зазубрины на дереве исчезали мгновенно. Он был подобен Сизифу, вечно катящиему в гору камень и знавшему, что с горы камень опять покатится вниз.

Лунный заяц уже несколько тысячелетий просто добросовестно служил добру, даря земле долголетие и бессмертие. Он творил свои целебные снадобья не только потому, что ему, как символу бессмертия, поручила это богиня Нюйва, – он искренне любил землю и всех её обитателей. Зайцу самому было даровано бессмертие, да ещё и поневоле, как хороший повар, он постоянно пробовал на вкус свои целебные снадобья, поддерживающие в нём молодой дух и молодое крепкое тело. От старости в лунном зайце если что-то и оставалось, то острая тысячелетняя память, с лихвой переполняющая его сердце и его душу. Память зорких лучистых глаз, перебирающих в голове тысячи зримых живых картинок, память чутких заячьих ушей, хранящая даже шорохи, отличающие людей, животных, и различные в каждой местности. В нём жила память всех времён. Но никогда не утихала, напоминая о себе постоянной болью, память сердца, память его большой непроходящей любви…

И случилось это чудо земной любви давным-давно.

Как и все небесные существа, лунный заяц обладал способностью принимать разные лики животных и людей. Будучи символом луны, носителем великого женственного начала Инь, в своих человеческих превращениях лунный заяц становился очаровательной девушкой. И вот как-то в танские времена великой империи заяц Юэ Ту, опустившись по лунном лучику на землю, принял облик прекрасной царевны Ли, приехавшей в Поднебесную из соседнего северного могущественного царства. Лунному зайцу даны были важные поручения от самой богини Нюйвы. Небесным силам было нетрудно на какой-то миг преобразовать историю и превратить лунного зайца в самую настоящую принцессу, выезжающую с важным визитом в дружественную восточную державу. Даже небесный петух, помогая лунному зайцу, не поленился превратиться в начальника её охраны.

Встречал царевну и всю её свиту, прискакавшую на небесных лошадях, молодой и весёлый танский принц Тиу. На свою беду (или счастье?) лунный заяц не смог спрятать свои лучистые глаза. Стоило принцу взглянуть на царевну, стоило царевне обратить на принца свой взор, их глаза встретились, чтобы уже никогда не расставаться друг с другом. Может, и были в восточной державе красавицы ликом не хуже и статью подобной, но лучистых звёздных глаз не было и не будет никогда ни у кого. О глазах царевны Ли ещё долгие столетия спустя восточные поэты слагали свои стихи.