Газета День Литературы - Газета День Литературы # 153 (2009 5)

В твоих садах цветут цветы,

и даже самый мелкий кустик

исполнен вечной красоты.

Напоминанием о рае,

где все блаженны и чисты,

искусство, ты со мной играешь,

как миражи среди пустынь

играют с гибнущим от жажды…

Искусство, здесь моя душа!

Но стать цветком твоим однажды

и навсегда – не искушай!

***

Закраснелись

у рябины грозди –

значит, осень

скоро будет в гости,

раздавая

золото за зелень

по каким-то

небывалым курсам,

по каким-то

выгодным донельзя,

и цыплят считая –

на смех курам,

оставляя старые долги нам,

поражая невозможной сутью…

Что за осень в жёлтых георгинах

незаметно подокралась всюду?!

ДНИ ЛИСТОПАДА

Боже мой! Уходящие дни –

точно листья на ветру осеннем.

Память провожает их полёт

до прикосновения к покою

мириадов облетевших листьев,

уходящих в землю,

в землю, в землю…

Что же я?

Зачем я собираю

красные, багровые, рдяные,

золотом червлёные листы,

если вдруг передо мною вспыхнет

всё, что не вернуть,

что отлетело,

и перебираю их страницы –

книгу жизни собственной моей?..

А меня всё осыпает ветер

этою продрогшею листвой,

и не оторвать от листопада

глубины таящихся зрачков,

и не разглядеть, когда последний,

сонный лист

закружится в пространстве

и меня, влюблённого,

подхватит –

вот, как есть,

с охапкой мокрых листьев, –

и за времени пределы унесёт…

***

Говорите со мной о любви!

О любви говорите со мной!

О "закате в крови",

о прекрасной, как вы,

и смертельной планиде земной!

И – в огонь, на костер словари те,

где нам свет не ловить,

где нас корень подземный повил!

Говорите еще, говорите!

Говорите со мной о любви!

ЛЕГЕНДА

"Соколиные очи кололи им

шилом железным…"

Дмитрий Кедрин

Жил в России поэт.

Он лелеял мечту о свободе –

никогда не бывалом,

волшебнейшем счастье земном,

о таком бесконечном

и ввысь устремлённом полёте,

для которого тесен

любой человеческий дом.

Он ходил по грибы,

слушал пение птичьего ветра,

в небесах разбирал

письмена золотых облаков,

и, поставив лукошко в траву,

до последнего света

отпускал стаи мыслей

парить далеко-далеко. Он гранил и чеканил слова,

и низал их на строки,

в зеркала, словно в воду,

глядел на людей.

чтобы прошлые знаки увидеть

и новые сроки,

и сравнить, и спросить у себя:

"Ну, какие лютей?"

Но родную страну не любить –

это самое горькое горе,

а Господь никогда никого

не оставит надолго в беде.

Вот и встретил поэт –

ну, не сразу, конечно, но вскоре

на тропинке лесной

пару ангелов НКВД…

РЕЧИ КРОВИ

Тише!

Тише.

Ти-

ше…

Ищут

сотни тысяч,

миллионы ищут,

миллиарды…

Тише!

Что – потеря?

Где б им вызнать?

Хуже смерти –

в этой лжизни.

Связан в узел

путь заветхий…

Русским – русло

истин света!

Встать ли сонным

небу вровень?

Сердцу – солнце!

Речи – крови!

***

Моя душа, как танцовщица,

ступила на заветный путь.

Сегодня снова память тщится

увиденное в явь вернуть,

чтобы измерить полной мерой

опять свечение зари,

ночные пляжи Варадеро,

отели, словно фонари.

На этом радостном свиданье

восторг внезапен, как испуг;

и океана колыханье

на дне стакана вспыхнет вдруг.

НЕКРОПОЛЬ

Дождь шёл неспешно, резво топал,

швырял дождинки вкривь и вкось…

В Гаване мы зашли в некрополь,

верней, проехали насквозь.

Здесь поразительны кварталы

сплошных надгробий и гробниц;

глядят безжалостно порталы

прорезами своих глазниц.

Вывертываясь наизнанку,

ждут спящие приход Суда…

Хосе Рауля Капабланку

мы навестить пришли сюда.

Он понял, что вся жизнь двуцветна,

что редко радует ничья;

и мы, поверив беззаветно,

чуть ли не плачем в три ручья.

Хосе Рауль, прими в подарок

хотя бы скорбные цветы…

А день ещё настолько ярок,

и столько в мире суеты,

что вновь не до вселенской стыни,

где каждый спящий одинок;

но для некрополя отныне

в душе есть тоже уголок.

ФИЛЬМ НАЯВУ

Карденас – городок из сказки,

фильм, что вершится наяву.

Скажи себе: я здесь живу;

гуляй, как хочешь, без опаски.

Смотри на лица и на маски,

на рвущую асфальт траву…

Запомни это рандеву.

Поведай, не боясь огласки.

Меня сразила красота;

и воплощённая мечта

со мной пребудет неизменно…

Оказывается высота

по сути дела так проста…

Ты только посети Карденас.

***

Я мальчиком писал стихи нечасто,

зато их в изобилии читал.

Поэзия была дорогой счастья,

я путником её усердным стал.

И, повзрослев, не изменяю страсти,

казалось бы, идёт девятый вал…

Слова, как карты, лишь козырной масти

и так же жизнестойки, как металл.

Но вот недавно, побывав на Кубе,

готов воспринимать событья в кубе.

Мир полон остроты и перемен.

Он дорог мне и в радости, и в горе;

ведь остров, словно ящерица в море…

Так написал бы Николас Гильен.

РАКОВИНА

Мой сувенир на вид простой –

привёз я раковину с Кубы…

Она то ласково, то грубо

шумит тревогою морской.

Мне этот нравится рассказ,

я часто вслушиваюсь в пенье

трубы морской, её волненье

мне помогает в трудный час.

Я отыскал её в песке,

раскапывая лишь руками;

она лежала там веками,

отдавшись мертвенной тоске.

И вот она лежит сейчас

на письменном столе открыто,

но боль страданий не забыта,

и продолжается рассказ.

Нет, я привёз не сувенир,

звучит пусть выспренно и странно,

но это сердце океана,

ведь в раковине – целый мир!

Шумит так вечности вода,

я прижимаю к створкам губы,

наверно, это голос Кубы,

что не забуду никогда.

ТАНЦЫ

Вот и я попал в иностранцы…

Каждый вечер в отеле танцы.

Покидаю тотчас же бар,

чтоб послушать дуэт гитар.

Не старея, "Бесаме мучо"

до сих пор моё сердце мучит.

Каждый вечер в заветный час

вижу блеск непогасших глаз.

На площадке, что рядом с баром,

вновь призывно звучат гитары.

И впивается каждый звук

словно эхо былых разлук.

Долго будут не позабыты

голенастые сеньориты.

Ослепителен их наряд.

А глаза-то горят, горят!

Эй, танцоры, вы что – уснули?

Каблуки почти что ходули.

А за ухом яркий цветок

оттеняет волос завиток.

Экзотическая прическа,

и порханье по гладким доскам…

Карменсита из Варадеро,

как ты сердце моё задела!

Видно, это диктат судьбы: