Газета День Литературы - Газета День Литературы # 123 (2006 11)

Но в подцензурной советской литературе и Быков, и Бондарев останавливались на полдороге и не шли, не могли пойти дальше дозволенного. Примерно то же самое получалось и с романами Чингиза Айтматова "И дольше века длится день", "Плаха". Сергей Залыгин писал в основном о двадцатых-тридцатых годах, и там простору было побольше, хотя и он выйти из рамок социалистического реализма тоже ни разу не рискнул. Но попытки были. В протестной же литературе таких попыток почти не заметно. Все как в прежние, давно забытые времена: свои — чужие, демократы — патриоты. А где же современный Мелехов или хотя бы Телегин? Ведь и в сегодняшней жизни не все так просто, не все однозначно, она соткана из противоречий: социальных, нравственных, мировоззренческих. И именно эти противоречия должны бы стать предметом внимания писателей патриотической направленности. Каждый писатель, разумеется, пишет так, как ему пишется, и никакие подсказки (а тем более упреки) со стороны ему не помогут. Но обратить писательское внимание на те явления, которые требуют творческого исследования, наверное, можно.

Вряд ли приходится ожидать, что писатели старших поколений, фронтовики и бывшие "сорокалетние", дети войны, напишут с полной отдачей и полным пониманием произведения о той катастрофе и трагедии, которые произошли с Россией в начале ХХI-го века. У них другие, как мне представляется, задачи. Они должны (да и обязаны) "дописать" войну и послевоенное детство. Кроме них, никто иной этого уже правдиво и достоверно не напишет. А вот молодые писатели, которые пережили катаклизмы, выпавшие на долю России в двадцати-двадцатипятилетнем, самом восприимчивом к любым потрясениям возрасте, не могут обойти эти катаклизмы стороной. У каждого поколения писателей своя "биография", своя главная тема. У фронтовиков и детей войны — война, у молодых писателей, которых нынче именуют "новыми реалистами", — крушение великой державы, великой эпохи. Или они в силу своей затянувшейся юности этого пока не осознали? Есть некоторые подозрения, что именно так. Многие писатели нового поколения пишут коротенькие полурассказы-полуочерки и документальные повествования. На произведения же более объемные и, главное, более содержательные, не решаются. Те же, кто решается, остаются в плену протестной, одномерной литературы. Философские откровения там встречаются редко. И не потому ли у романов молодых писателей столь короткая жизнь. В лучшем случае они держатся на слуху год-полтора, а потом прочно уходят в историю литературы.

Причислить с полным правом эти романы к изящной, словесности весьма затруднительно. Они написаны поспешно и торопливо, без должного внимания к языку — основе художественной литературы. Николай Лесков о таких произведениях говорил, что они написаны только "вдоль", а их надо бы написать еще и "поперек". Но кто же теперь пишет "поперек" — время не ждет. Литература наша погрязла в коммерческом угаре, стала придатком массовой культуры, и писателю, помышляющему об изящной словесности, места в ней нет. Еще совсем недавно, всего каких-нибудь десять-пятнадцать лет тому назад мы всерьез и не задумывались над тем, каким должен быть русский национальный писатель. Все казалось нам явным и очевидным и прежде всего, может быть, потому, что даже само словосочетание "русский национальный писатель" встречалось крайне редко, оно заменялось совсем иным подбором слов, имеющим иную подоплеку, иной смысл и иное наполнение — "советский писатель".

И вот настало время, когда русский писатель должен осознать себя именно национальным писателем и в связи с этим совершенно по-другому посмотреть на свое творчество, на задачи и цели, которые перед ним ставит время. Прежде всего русский национальный писатель обязан понять, что он не вправе тратить свой талант на литературный ширпотреб, на обслуживание удручающе низких художественных вкусов новых хозяев жизни. В своих произведениях русский национальный писатель призван запечатлеть национальный характер, национальную жизнь своего народа во всех ее проявлениях, сохранить душу народа. Он, опять-таки, должен постоянно помнить, что русская национальная литература в лучших, классических своих образцах всегда была изящной, художественной словесностью. Противостоять обывательской, массовой культуре, опираясь на традиции великих своих предшественников Пушкина, Гоголя, Достоевского" Толстого, — вот задача и цель русского национального писателя.

Три года прошло с того дня, как в мрачную пору предзимья ушел из жизни выдающийся поэт России Юрий Кузнецов. Ни по одному из федеральных телеканалов не передали эту скорбную весть. Возмущенные поэты разных творческих союзов и непримиримых идейно-эстетических позиций единодушно подписали письмо в "Литературную газету", потому что ясно поняли: истинная поэзия в стране попсы и рифмованной вседозволенности — унижена! Дело даже не в заслуженной славе и почести, а в нравственных критериях, в духовной иерархии общества. Время все расставляет здесь по местам, отдает долги. И вот на Кубани прошли первые Кузнецовские чтения, в которых приняли участие два сотрудника "Русского Дома" — поэт Александр Бобров и прозаик Андрей Воронцов (на cнимке крайние справа и слева).

Юрий КУЗНЕЦОВ

Не подвластен ни тучам, ни штормам,

Ни делам человеческих рук

Над кубанским сентябрьским простором

Поднимается розовый круг.

В нем кипит и клокочет такое,

Что фонарь придорожный поник.

И из розового в золотое

Переходит сияющий нимб.

Столько сполохов невыразимых,

Столько мощи ярило прольёт!

Над распаханным полем озимых

Кузнецовское солнце встает.

Последние поэмы Юрия Кузнецова вновь, после булгаковского "Мастера" и леоновской "Пирамиды", ставят вопрос об ответственности художника перед христианством, о возможности литературного обращения к священным сюжетам. "Путь Христа" рассказывает о жизни Иисуса от рождения до воскресения и соответствует многим событиям четырех канонических Евангелий. "Сошествие в ад" — не только видение загробного мира, но и апокалипсис Кузнецова, суд над культурой и мировой историей в традициях беспощадного повествования, восходящего к "Откровению Иоанна Богослова". Никаких выпадов против христианства в стиле модных ныне Дэна Брауна (роман "Код да Винчи") и Жозе Сарамаго (роман "Евангелие от Иисуса") в поэмах нет. Повествователь в "Пути Христа", герой, сошедший в ад в другой поэме, сам Кузнецов — христиане, которые веруют в Бога, зная, что никакая мифология, литература и авторский произвол не ограничат Его присутствия. Перетасовки образов, речей и понятий, столь частой в авторских апокрифах, здесь не происходит. Нравственные оценки, поставленные евангелистами, сохраняются. Никуда не исчезает и духовный образ мира: здесь есть Христос и вечная жизнь, происходит прощение и спасение достойных, есть ад для падших. Основные христианские идеи: грехопадение, искупление, Страшный суд — присутствуют. Лазарь воскресает, бесноватый исцеляется, искушения в пустыне преодолеваются.

Читать дальше