Игорь Ефимов - Аркадий Северный, Советский Союз

В общем, несмотря на столь "солидный" инструментальный состав, участники этого мероприятия, по-видимому, вовсе не собирались слишком серьёзно подходить к музыкальному сопровождению. И даже единственный профессионал, по словам Фукса, очень быстро "потерял работоспособность". Скорее всего, всё это было построено, как обычная вечеринка под "домашнее музицирование", ещё достаточно распространённое в те годы, несмотря на все успехи звукозаписывающей и звуковоспроизводящей индустрии. В начале 60-х годов ещё очень часто люди пели и танцевали на своих квартирах под пианино или аккордеон. Ведь освоив даже самые несложные аккорды и приёмы игры, те же "запрещённые" буги-вуги можно было сбацать так, чтобы жарко стало и земле, и небу, и несчастному участковому. А уж если находились люди, способные не только более-менее прилично сыграть, но и быстренько раскидать музычку между фоно, гитарой, и. ещё чем-нибудь, — то как раз и получался "ансамбль" типа того, который и собрался на квартире Виктора Смирнова аккомпанировать Аркадию Звездину.

Как же происходила эта первая в своём роде запись, с которой, по сути, и начался Аркадий Северный? Вот что вспоминают её непосредственные участники:

"Вдарили по первой, заели капустой и поехали! Аркаша дивным баритональным тенором запел "Шарабан-американка", "Алёша-ша", "Гоп-со-смыком". Писали на мощный магнитофон, усовершенствованный Виктором "МАГ-8" в американской тумбе, с тремя моторами, через аппарат "искусственное эхо " (ревербер), при котором создавалось ощущение гулкого большого зала. Ближе к ночи все были пьяны…" — так рассказывал позже об этом событии Анатолий Копров.

Некоторые подробности удалось припомнить и Рудольфу Фуксу: "Запись со всеми повторами и дублями заняла целый день с раннего утра до позднего вечера, а результатом явились всего два часа смонтированного концерта, который позже получил название по первой фразе, произнесённой Аркадием в самом начале и записанной с реверберационным эхом: "Эх, люблю блатную жизнь, да воровать боюсь!"

После этого исполнитель объявил, что у всех песен, которые будут исполнены, "Музыка народная, слова — НКВД", и звукозапись началась. Она прошла, в общем, без эксцессов, если не считать выходок пьяного "в стельку" саксофониста, который пытался играть настолько вперёд, что его пришлось связать, да и более того, заткнуть ему рот кляпом, чтобы он не мог помешать звучанию ансамбля".

Ещё один участник тех давних событий Борис Тайгин, к сожалению, не смог припомнить каких-то других, дополнительных подробностей, но, тем не менее, подтвердил, что "так оно всё и было".

И было в этот день ещё одно очень важное для всей нашей истории событие, о котором помнят буквально все, с кем нам удалось переговорить — и Тайгин, и Фукс, и Копров. Почти в самом конце записи возник вопрос о том, что поскольку концерт "пойдёт в народ", для исполнителя нужно придумать псевдоним. Красивый и звучный. "Настоящая его фамилия, хоть она и звучала вполне артистически, по вполне понятным конспиративным соображениям не подходила" — вспоминает Рудольф Фукс. Было предложено несколько вариантов (каких — этого, конечно, уже никто не помнит), среди которых вдруг и прозвучало — "Аркадий Северный". Но и придумавший псевдоним Виктор Смирнов, и сам Аркаша Звездин, уставший, но довольный столь плодотворным днём, восприняли всё это всего лишь как забавную игру. О том, что именно сейчас положено начало будущей Легенде никто, конечно, и не подозревал.

Впрочем, Рудольф Фукс и Андрей Персон отнеслись к произведённой в этот день записи с должным уважением. Персон забирает её к себе на Ленинградское радио, и делает монтаж на профессиональной аппаратуре, в итоге которого получается "товарная" фонограмма. К большому сожалению, до наших дней она в полном виде, судя по всему, не дожила. Хотя была в своё время популярной и даже достаточно широко распространялась. Вот что вспоминает Рудольф Фукс: "Эту запись я дал послушать двум таким же "несоветским" молодым людям, как и я сам — любителям вражеской музыки, рок-н-ролла. Причём, один из них, Екимов, был не просто любитель подёргаться под западные ритмы, он начал составлять уже в те времена, в начале шестидесятых, энциклопедию рок-н-ролла! И вот как только они услышали запись Северного, так мгновенно загорелись интересом! Они сразу же сделали себе копии, и начали распространять".

Ну, а Тайгин со Смирновым, в отличие от Фукса и Персона, действуют по старинке. Они не распространяют магнитофонные копии, а нарезают гибкие пластинки с записанными песнями на всё той же рентгеновской плёнке, — и выпускают их в свет с этикетками, на которых красуется надпись "Аркадий Северный"! Вероятно, именно так это звонкое имя впервые и запомнилось советскому народу…

Борис Тайгин и Анатолий Копров вспоминали, что после этого "оркестрового" концерта было сделано ещё несколько записей Аркадия, — у Виктора Смирнова и у того же Копрова. К сожалению, у нас нет никаких чётких тому подтверждений, да и записей тех отыскать так и не удалось. Впрочем, нам приходилось неоднократно слышать воспоминания самых разных людей о том, что в 60-е годы имя Аркадия Северного было достаточно хорошо известно в коллекционерской среде, и записывали его явно неоднократно. Но, тем не менее, судьбе не было угодно, чтобы эта история получила тогда продолжение. Вернувшийся после очередной отсидки Богословский со товарищи осваивает производство пластинок, но уже не "на рёбрах", а на настоящем виниле, и полностью переходит на тиражирование сверхпопулярных в середине шестидесятых "The Beatles" и других западных групп. А Фукс в 1965 году получает за свою "музыкальную" деятельность срок с формулировкой "за подделку документов" (видимо, других статей подобрать не удалось.) и отправляется на зону под Выборг. Для Аркадия же всё это "музицирование" было не более, чем интересной игрой, и ни о какой карьере "подпольного шансонье" он и не помышлял. Ему теперь остаётся лишь иногда вспоминать о своих музыкальных похождениях в студенческие годы.

В декабре этого же, 1965 года, студент Звездин заканчивает, наконец, инженерно- экономический факультет Лесотехнической академии, на который он вынужден был перевестись с лесоинженерного после двух отчислений за академическую неуспеваемость. Что ж поделать — та бурная жизнь Аркадия вне стен института, о которой мы писали выше, не очень-то много времени оставляла ему на учебный процесс. Но как бы там ни было, в итоге он всё-таки получает заветный диплом, и квалификацию "инженер-экономист по экономике и организации деревообрабатывающей и целлюлозно-бумажной промышленности". И, кстати (мы ещё вернёмся к этому моменту), темой его дипломного проекта было: "Организация отгрузки экспортных пиломатериалов из Игарского порта и проект мероприятий по снижению претензий иностранных покупателей". Распределение Аркадий получает в ленинградскую контору "Экспортлес". Честно говоря, не совсем понятно, как ему удалось добиться этого после двух отчислений и более чем скромных успехов в учёбе. К тому же ещё и приезжий. И вдруг такое шикарное распределение! Вместо того, чтобы поехать куда-нибудь там в республику Коми или в ту самую Игарку, он остаётся в столице и попадает в систему внешней торговли. Несбыточная мечта для многих и многих выпускников! Впереди — блестящие перспективы для дальнейшего продвижения по службе и карьерного роста.