Б Соколов - Булгаков

В варианте 1934 г. Маргарита и Мастер наблюдали пожар почти так же, как и А. Я. Панаева. У Булгакова: «Первый пожар подплыл под ноги поэту на Волхонке. Там пылал трехэтажный дом напротив музея. Люди, находящиеся в состоянии отчаяния, бегали по мостовой, на которой валялись в полном беспорядке разбитая мебель, искрошенные цветочные вазоны». А в панаевских «Воспоминаниях» читаем: «В одном доме на полуразрушенной стене комнаты каким-то чудом уцелел большой поясной портрет в золоченой раме (не отсюда ли спасенный Бегемотом ландшафтик в золоченой раме? — Б. С.). Вся мостовая была завалена выбитыми из домов рамами, искалеченной мебелью и домашней утварью».

У Скабичевского петербургский пожар сравнивается с Дантовым адом. В начале «Мастера и Маргариты» с адом сравнивается Д. Г., чем уже предопределяется его гибель в огне пожара. Расписываясь как «Панаев» и «Скабичевский», Коровьев-Фагот и Бегемот напоминают о знаменитых петербургских пожарах, описания которых связаны с этими фамилиями, однако угрожающему предупреждению внял только проницательный Арчибальд Арчибальдович.

Еще одно место в мемуарах Скабичевского, вероятно, привлекло внимание автора «Мастера и Маргариты» — рассказ о студенческих вечеринках: «…Напивались очень быстро и не проходило и часа после начала попойки, как поднимался страшный содом общего беснования: кто плясал вприсядку, кто боролся с товарищем; менее опьяненные продолжали вести какой-нибудь философский спор, причем заплетающиеся языки несли невообразимую чушь; в конце концов спорившие менялись своими утверждениями (поэтому, быть может. Бегемот и Коровьев так легко меняются фамилиями «Панаев» и «Скабичевский». — Б. С.)…» В ресторане Д. Г. царит подобное же содомское веселье: «Покрытые испариной лица как будто засветились, показалось, что ожили на потолке нарисованные лошади, в лампах как будто прибавили свету, и вдруг, как бы сорвавшись с цепи, заплясали оба зала, а за ними заплясала и веранда». Скабичевский утверждал: «Никаких ссор в пьяном виде у нас не было». В Д. Г. происходит не только ссора, но и драка Ивана Бездомного с членами МАССОЛИТа, в том числе со своим другом поэтом Александром Рюхиным, причем в ранних редакциях «Мастера и Маргариты» по реакции окружающих было очевидно, что ссоры по пьяному делу в ресторане Д. Г. отнюдь не редкость. Булгаков наглядно демонстрирует падение литературных нравов со времен Скабичевского.

В Д. Г. есть и отзвуки «Горя от ума». Грибоедовская Софья Павловна превращается в девушку на контроле, спрашивающую у посетителей писательские удостоверения. Слова же Воланда о новом здании, которое непременно будет построено на месте сгоревшего Д. Г., могут быть иронически соотнесены со знаменитым утверждением Чацкого: «Дома новы, да предрассудки стары».

Пожар Д. Г. и других зданий в Москве заставляет вспомнить мысль русского философа Л. Шестова, высказанную им в работе «Афины и Иерусалим» (1930–1938): «От копеечной свечи Москва сгорела, а Распутин и Ленин — тоже копеечные свечи — сожгли всю Россию». Пожары в «Мастере и Маргарите» символизируют печальные последствия революции для России, вождю которой В. И. Ленину и его соратникам уподоблены Воланд со свитой помощников, выступающих в роли поджигателей.

«ДОН КИХОТ», инсценировка одноименного романа (1605–1615) великого испанского писателя Мигеля де Сервантеса (1547–1616). При жизни Булгакова не ставилась и не публиковалась. Впервые: Булгаков М, Пьесы. М.: Искусство, 1962. Инсценировка Д. К. была предложена Булгакову режиссером Вахтанговского театра В. В. Кузой в июне 1937 г. Драматург указывал на трудности театрального воплощения великого романа. Договор на Д. К. был заключен им только 3 декабря 1937 г. Булгаков обязался передать пьесу в театр не позднее 3 декабря 1938 г. Первые наброски к Д. К. он сделал 8 декабря 1937 г. 9 сентября 1938 г. Булгаков сдал текст Д. К. в Вахтанговский театр (интенсивная работа над ним шла с начала июля). 14 сентября 1938 г. Д. К. поступил в Главрепертком. 5 ноября 1938 г. распространился слух, что Д. К. разрешен цензурой. 9 ноября Театр им. Евг. Вахтангова подтвердил наличие такого разрешения, и на следующий день драматург уже читал пьесу труппе. Однако в действительности к тому времени Д. К. еще не был разрешен. В ожидании ответа от цензуры, которое затянулось на четыре месяца, Булгаков создал новую редакцию пьесы, 27 декабря 1938 г. переданную в Главрепертком. 5 января 1939 г., как зафиксировано в дневнике третьей жены драматурга Е. С. Булгаковой, он заявил работникам Главреперткома, что те умышленно затягивают разрешение Д. К. и он будет жаловаться в ЦК. 17 января пьеса была, наконец, разрешена. Причина промедления заключалась не в содержании пьесы, а в имени написавшего ее драматурга, для цензуры одиозном. Вахтанговцам Булгаков читал пьесу еще 10 ноября 1938 г. По договору с театром Д. К. должен был быть поставлен до 1 января 1940 г. Однако Булгаков не верил в скорую постановку пьесы. 11 марта 1939 г. он писал своему соавтору по пьесе «Александр Пушкин» Викентию Вересаеву (Смидовичу) (1867–1945): «Одним из последних моих опытов явился «Дон Кихот» по Сервантесу, написанный по заказу вахтанговцев. Сейчас он лежит у них, и будет лежать, пока не сгинет, несмотря на то, что встречен ими шумно и снабжен разрешающей печатью Реперткома. В своем плане они поставили его в столь дальний угол, что совершенно ясно — он у них не пойдет. Он, конечно, и нигде не пойдет. Меня это нисколько не печалит, так как я уже привык смотреть на всякую свою работу с одной стороны — как велики будут неприятности, которые она мне доставит? И если не предвидится крупных, и за то уже благодарен от души». В мрачных прогнозах насчет судьбы Д. К. Булгаков ошибся, однако увидеть свою пьесу на сцене ему так и не довелось. В связи с окончанием в апреле 1939 г. гражданской войны в Испании постановка Д. К. потеряла актуальность.

В начале апреля 1939 г. начались репетиции Д. К., однако вскоре они были прекращены. Театр им. Евг. Вахтангова готовил «революционную» пьесу А. Н. Толстого (1882/83-1945) «Путь к победе», где режиссер Д. К. И. М. Рапопорт играл В. И. Ленина, а исполнитель роли Дон Кихота Рубен Николаевич Симонов (1899–1968) — И. В. Сталина. 24 февраля 1940 г., уже, будучи смертельно больным, Булгаков направил письмо в театр с указанием на нарушение оговоренных сроков постановки Д. К. Ему была выплачена неустойка и заключено новое соглашение, где сроком постановки называлось 1 апреля 1941 г. Впервые Д. К. был поставлен, однако, не вахтанговцами, а Театром им. А. Н. Островского в Кинешме (режиссер А. Ларионов) 27 апреля 1940 г., через полтора месяца после смерти драматурга, скончавшегося 10 марта 1940 г. Русский театр драмы в Петрозаводске поставил Д. К. в конце января 1941 г. (режиссер Н. Берсенев). 15 марта 1941 г. премьеру Д. К. в постановке В. Кожича показал ленинградский Театр им. А. С. Пушкина. Вахтанговский спектакль появился только 8 апреля 1941 г.