Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6282 ( № 27 2010)

– I am first time in New York, and I am getting lost («Я впервые в Нью-Йорке, и я заблудился»), – английские слова теснились у Баркалова во рту, словно горсть дешёвых леденцов или морских камешков. Однако чаемое действие они оказали. Бойкие черномазые девицы, в облике которых неожиданно промелькнуло что-то знакомое, пэтэушное, балашихинское, люберецкое, принялись со свойским понтярским дружелюбием растолковывать ему дорогу. Переводивший в своё время учёных, политиков и кинорежиссёров, их слова Баркалов разбирал с трудом, более того, порой их подворотняя скороговорка представлялась ему вовсе нечленораздельной и при этом поразительно близкой родимому хамски-выразительному молодёжному жаргону. Баркалова преследовало ощущение, что юная, слегка пришепётывающая негритянка время от времени автоматически приговаривает:

– Понял, блин, понял?

Кое-что из этих приблатнённых указаний он всё же усёк. Во всяком случае, двинулся в обратном, на этот раз правильном направлении. Миновал почти родной уже Бродвей, похожий в этих местах на улицу из киновестерна, и вновь попёр вверх, сообразив, что в прошлый раз элементарно направился up hill не в ту сторону. Когда на чугунном старинном указателе возникла надпись Jonson avenue, Баркалов едва не запрыгал от радости, будто школьник, впервые сложивший буквы на вывеске в понятное слово.

Свой приют он узнал издали – трёхэтажную неуклюжую стилизацию под лондонский аристократический особняк с чахлым палисадником под окнами и гаражом, задёрнутым металлической шторой. И голубую Иннину «тойоту» заприметил, припаркованную на значительном от дома расстоянии, что свидетельствовало о позднем её возвращении, когда добропорядочные обыватели уже заняли своими «маздами», «ниссанами», а то и «кадиллаками» более удобные места. Баркалов готов был поверить, что на пороге дома увидит Инну, которая, само собой, переживает его исчезновение, места себе не находит, смолит свои «Мальборо лайт» одну за одной и высматривает его в перспективе ночной, тускло освещённой Джонсон-авеню. Ничего подобного, разумеется, не произошло. Баркалов отпер парадную дверь и, стараясь ступать бесшумно, полез на неверных, отказывающихся служить ногах вверх по обитым синтетическим штосом ступеням.

Проснулся Баркалов ни свет ни заря. Он рефлекторно просыпался в этом доме раньше всех, поскольку имел целью без стеснения и не стесняя прочих занять уборную и душ. Недавно, однако, выяснилось, что Инна просыпалась от самых его деликатных шагов и движений и, лишённая блаженных минут сна перед звоном будильника, готова была его убить.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 3,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

Портфель "ЛГ"

Как хорошо писать стихи, старея...

ПОЭЗИЯ

Сергей ПОПОВ

ПАМЯТНИК

А в мыслях неучастие во лжи,

А на душе безмерная печаль...

Попробуй слово тихое скажи,

Попробуй соскреби с лица эмаль.

Окаменею, но не упаду!

Я обработан новым веществом.

Вот Аполлон, белеющий в саду,

Вот Дискобол, вот Девушка с веслом.

Я памятник. Но не себе, а им.

Сегодняшний фальшивый Древний Грек.

Я принял позу и намазал грим,

Но что-то выдаёт: здесь человек.

Обман покоя, твёрдости обман...

Здесь человек – под камнем бьётся плоть.

И чуткий к фальши юный хулиган

Пытается мне руки отколоть.

***

Монастыри да зоны

На Русских Северах,

Достаточно озона

В бараках и скитах.

В Москве, в Бутырках, душно,

Скорей бы на этап!

Там более воздушно,

Не так мешает храп.

А сердцу так же больно

Считать бродяжий срок –

Всё ж лучше добровольно

Спешить туда, где Бог.

СКАЗКА-ВОЙНА

Владимиру Смирнову

До чего же красивы колонны,

Уходящие в огненный бой…

Истребителей с песней разгоны,

Дирижаблей весёлый конвой.

Не спеша подойдут кирасиры –

Кони, как молодые слоны!

До чего же все люди красивы

В предвкушении страшной войны.

Вот идут пулемётные роты,

Начинается сказка-война.

Впереди у ковров-самолётов

Ночь, как дерево, сожжена.

СЕВЕР

Полюбив молчание седое,

Кажется, оттаяла душа.

Каждый вечер ходим за водою,

На ладони изредка дыша.

Человек на Севере немеет.

Смотрит на горящие дрова

Так, как будто в печке пламенеют

Все пустопорожние слова.

***

Как хорошо писать стихи, старея,

Не мучаясь и никого не осуждая...

Наверно, Бунин «Тёмные аллеи»

Писал во сне, как липа увядая.

Но юноша, вставляя слово в стро’ку,

Переживает тоже неслучайно,

Ведь нравится Всевидящему Оку

Всё то, что на земле необычайно.

Как хорошо писать стихи, старея,

Смотреть на внуков и молиться Богу,

Благодарить апостола Андрея

За то, что он нашёл к Днепру дорогу.

МОСКВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,5 Проголосовало: 2 чел. 12345

Комментарии:

Клуб 12 стульев

Почти равны

ИРОНИЧЕСКАЯ ПРОЗА

Смерть зашла к одному бедняку. А тот глуховатый был. Так нормальный, но чуть-чуть глуховатый… И видел плохо. Почти ничего не видел.

– Ой, к нам гости! Проходите, пожалуйста.

Смерть говорит:

– Погоди радоваться, дурачок. Я не та, кого ты ждёшь.

– Нам, бедным, любой гость в радость. Красавица какая пришла!

– Плевала я на твою радость. Собирайся давай, некогда мне.

Бедняк:

– Хорошенькая какая! Курносенькая такая! Вы кто же будете?

– Я – твоя смерть.

Тут мужичок зашатался, начал руками цепляться за всё подряд или почти за всё.

– Что так рано? Мне ещё год до пенсии.

Она:

– Спасибо скажешь. Лучше смерть, чем жизнь на пенсии.

Он:

– Ну, ради бога!

– Да пошёл ты к чёрту!

– Ну, пожалуйста. – И суёт ей десять рублей.

Она:

– При чём здесь деньги? Передо мной все равны: и богатые, и бедные. Ладно, – говорит, – поболтали и будет.

Достаёт косу — и чик его. Он даже пискнуть не успел, всё – бог дал, бог взял, царствие небесное.

И тут же смерть заторопилась, ей надо было успеть к богатому. Прибежала к нему, еле-еле успела, даже опоздала слегка.

Богатый:

– По записи?

– Нет.

– Родственница?

– Нет.

– Выйди вон сейчас же.

Смерть уже отдышалась немного, говорит:

– Тебя сейчас самого вынесут ногами вперёд.

Богатый оглянулся – а охраны нет, обедать ушла. Спрашивает:

– Ты кто такая?

Она:

– Я – твоя смерть.

И ждёт, что он начнёт ногами петлять, на колени упадёт. А он ей:

– Ты хоть знаешь, дура страшная, к кому ты попала? Иди отсюда, и чтобы я тебя никогда больше не видел. У меня сто миллионов… Или почти сто. И мне умереть?.. Ну, не идиотка ты?!

Смерть достаёт косу, говорит: