Двести Журнал - Журнал Двести

Очень хочется поговорить о состоянии дел в оформлении фантастики. Я бы поддержал разговор, хоть не мастер писать, но нужна затравка профессионального журналиста — возьмитесь, господа соредакторы. Век буду Бога молить!

Надо же! А я думал, Юру Флейшмана знают все. А Игорь Всеволодович Можейко, оказывается, не знает!

"Аэлита-95" все-таки состоится в последний уик-энд мая и секция фантастиковедения будет посвящена памяти В.И.Бугрова (воспоминания о нем и прочее…)

И главное — уже формируются номинационный список на премию "Старт-95" (по итогам 1994 года). Уже сейчас в номинациях "Старта" книги Ю.Буркина, Г.Л.Олди, Ю.Щербатых и других. Похоже, 1994 год будет весьма и весьма урожайным…

ОТ РЕДАКЦИИ:

Юрий Гершович Флейшман родился в 1961 году в г. Ленинграде, в 1984 закончил ЛЭИС им. проф. М.А.Бонч-Бруевича по специальности инженер-радиотехник. В фэн-движении с 1982 года, принимал участие в создании клуба "МИФ-XX", инициатор создания межрегиональной группы по изучению и пропаганде творчества братьев Стругацких "Людены", координатор группы. Библиограф фантастики, имеет ряд публикаций, как отдельно, так и в соавторстве. Принимал участие во многих фэновских конвентах и творческих проектах, в частности — в подготовке спецвыпуска журнала "Измерение Ф", посвященного юбилею А.Н.Стругацкого.

Голос его показался мне странным, и я спросил, почему не слышно комментария.

— Потому что комментариев не будет, — сурово сказал Спиридон.

— Совсем больше не будет? — спросил я.

— Нет, отчего же — совсем? Там посмотрим.

Здравствуйте, Андрей и Сергей!

1) Злополучный Тринадцатый вопрос анкеты не предназначался кому-либо, кроме Бориса Натановича Стругацкого. То, что он попал к "Странникам" и Борису Завгороднему — целиком вина (или заслуга) редакции. "Все, что не делается, делается к лучшему".

2) В связи с различной реакцией Странников на Тринадцатый вопрос, я буду отвечать каждому человеку отдельно, и прошу рассматривать эти ответы обособленно друг от друга.

3) Я не думал, что придется отвечать на вопрос "Кстати, кто такой этот Флейшман?" ("А ты кто такой?" — гневно вопрошал Паниковский Балаганова). Я не преувеличиваю свою значимость и известность в фэндоме, но мне не приходило в голову, что для кого-то имеет значение личность человека, высказавшего мнение, тем более — не только свое. Оказывается — имеет. Для Лазарчука. Не суть мнения — а личность человека.

Оставим Лазарчуку его заблуждения.

Уважаемый Борис Натанович!

Жаль, что мне не удалось донести до Вас ту обиду и боль, которую я испытываю.

Пообщавшись с Вами, я уже сам начал сомневаться в том, существовали ли причины для этой обиды. Может быть, это люденский пиетет перед Мэтром, может быть, это просто свойство моего характера — я довольно легко принимаю чужую точку зрения. Не знаю. Но после наших бесед, я, мысленно прокручивая Ваши аргументы, не находил на них возражений. Все казалось простым и ясным. Но это был голос разума, а вот чувства говорили совсем иное. Этот "Double Think", как назвал его Оруэлл, это раздвоение между разумом и чувствами очень беспокоит меня и заставляет еще раз попытаться обосновать свою позицию.

А) Кто такой "фэн" в моем понимании? Наличие профессионализма, с Вашей точки зрения, для меня не главное. Здесь скорее более важно нечто другое…"…фантастика в сердце моем…", в нем все. Годы… Прочитанные книги… Радость общения с единомышленниками… За все это я благодарен фантастике и фэндому.

Б) Теперь посмотрим на взаимоотношения Странников с фэндомом. Лет семь-десять назад — очень мало, или практически нет публикаций, не говоря уж о книгах, почти полная неизвестность и отсутствие широкой читательской аудитории. В противоположность "внешнему", во "внутреннем мире" — фэндоме, все было с точностью до наоборот. Здесь они были известны, читаемы и почитаемы. Заинтересованное и благожелательное (можно сказать, благоговейное) отношение к книгам автоматически переносилось нами на самих авторов. А уж общаться-то с ними, задавать им вопросы и даже просто лицезреть!..

Причин такого положения, на мой взгляд, несколько:

— отсутствие хорошей фантастики в те беспросветные годы;

— репрессии со стороны "Молодой гвардии". На Руси всегда было сочувственное отношение к обиженным — их не только "укладывали под нары", но и выбирали народными депутатами и, даже, Президентами. А тогда эти писатели были в положении обиженных злыми дядями и тетями из "МГ", Госкомиздатов и всевозможных ЦК;

— Ваш авторитет, Борис Натанович. Сейчас он для меня по-прежнему высок, но в оценке Столярова мы расходимся;

— И, наконец, наша семидесятилетняя большевистская привычка делить всех на своих и чужих. Она въелась в плоть и кровь. "Кто не с нами — тот против нас".

На мой взгляд, мы (фэндом) нарушили древний Завет — "Не сотвори себе кумира!", за что сейчас и расплачиваемся.

Этих писателей такое положение дел вполне устраивало. Что делать — других (ТАКИХ) читателей почти не было — хотя этого известный дяденька не говорил. Благостная картина всеобщего единения. До поры до времени. При этом предполагалась равнозначность и равноправие (наше дикое заблуждение, как показала жизнь!) обеих Высоких Сторон.

В) А теперь перечитайте высказывания А.М.Столярова о его видении будущего "Интерпресскона" из "Интеркома" N 4. Все происшедшее на "Интерпрессконе-94" заранее в ней расписано прямо-таки по пунктам.

Перейдем к событиям "Интерпресскона-94". Как я их видел и что при этом чувствовал. Я ждал "Интерпресскона" целый год. Целый год я "готовил" себя к встрече с ним, настраивался на эту встречу и общение с людьми, которые мне дороги. "Самая большая роскошь на свете — роскошь человеческого общения". Без малейших колебаний я выложил деньги на взнос. Ничто, казалось, не могло омрачить мне радость предстоящей встречи. Но это только казалось…

Первые два дня превзошли мои самые смелые надежды. Одно вставание зала в едином порыве при вручении премии Ярославцеву чего стоит! Настроение было приподнятое, повседневные заботы и печали отошли куда-то далеко.

О "бесплатном" довеске к "Интерпресскону" по имени "Странник" я тогда еще не знал.

Поначалу испортило настроение само шоу — абсолютно безвкусное и совершенно чуждое празднику "Интерпресскона". Нам тужились изобразить вручение "Оскара" или, на худой конец, "Ники", получилась же жалкая пародия, что еще не самое страшное — большинство фэнов отнеслись к ней соответственно, и здорово повеселились. Но вот результаты награждения… Они были, мягко говоря, обескураживающими. Неужели мы перестали что-либо понимать в фантастике? эта мысль владела умами. Неужели Столяров действительно считает, что его "Послание к коринфянам" лучше "Дьявола среди людей"? Видимо, да — глядя на торжествующее лицо лауреата сомневаться не приходилось. Как сказал грубый, но искренний Корнеев из "Понедельника": "Кто-то врет. Либо вы, либо все законы природы. Я верю в законы природы, все остальное меняется".