Двести Журнал - Журнал Двести

Нынешнее состояние книжного рынка заставляет предположить, что оригинальная литература куда-то исчезла, остались одни продолжения. Продолжается все, сколько-нибудь известное от мировых классиков до мексиканских телесериалов. Причем у последних — в двух-трех вариантах. На тему же под — и по истории "Унесенных ветром" автор уже опасается острить. Каждая дикая хохма мигом обращается былью.

А поэтому, по-моему, пришла пора поговорить о природе подобных продолжений. Причем собственно авторские продолжения останутся вне сферы нашего внимания. Рассмотрим продолжения, написанные другими лицами. А чтобы отличать их от авторских продолжений (сериалов), примем на вооружение английский термин "siquil". Но, несмотря на это, не будем останавливаться на западных примерах, ибо там история сиквелов традиционна, развивается давно и под угрозой авторского права вынуждена сохранять какой-никакой цивилизованный вид. Все же, что сейчас захлестнуло прилавки, за исключением "Скарлетт" — изделия вполне отечественные. Не дожидаюсь, пока в меня ткнут пальцем сама, мол, не без греха! Mea culpa, mea maxima culpa. Но как же понять природу греха, как не поддавшись ему?

Оговоримся, что большинство этих самопальных сиквелов к фантастике отношения не имеют (к литературе, впрочем, тоже. Если бы существовал термин "чтение для неграмотных", я бы им воспользовалась. А если нет, его следует выдумать.). Но вы помните, как все начиналось? Именно с фантастики.

Еще в далекие восьмидесятые годы загуляли в списках по стране самопальные продолжения "Трилогии о Максиме" Стругацких. Одно из них даже анонсировал — но не издал — Борис Завгородний. Причем интерес к ним поддерживался постоянными разговорами о том, что, мол, вот-вот выйдет "настоящее продолжение", уж тогда сравним. Не остался без продолжателей и другой отечественный мэтр — Кир Булычев. На излете восьмидесятых в известном альманахе "Бойцовый кот" была напечатана повесть Всеволода Мартыненко "Мир под острым углом", продолжающая булычевскую повесть "Перпендикулярный мир". Это, кстати, единственный известный мне сиквел, который по свои достоинствам не только равен оригиналу, но даже кое в чем превосходит его. Но тут вообще особая статья — автор не скрывался, публикация была в фэн-прессе, и, насколько я знаю, "добро" на нее дал сам Кир Булычев. Что же касается сиквелов западников, то более всего известна история с самопальным продолжением "Королевы Солнца", которое неграмотные пираты-издатели уже в иную эпоху тискали, приняв за натуральную Нортон.

А дальше — оковы рухнули… и понеслось. Правда, как уже говорилось, впереди всех сочинители дамских и приключенческих сиквелов. Но, тем не менее, кругом мы видим "Чужих", о которых слыхом не слыхал Алан Дин Фостер, и "Горцев", не виданных в Голливуде. "Северо-Запад" и его дочерние фирмы лепят Ричарда Блейда отечественного разлива, хотя о нем и в оригинале-то читать тошно. А, оттянувшись на масскульте, можно приняться и за великих. И вот уже издан сиквел "Мастера и Маргариты". Сразу два — "Властелина колец" (и Н.Перумов явно не намерен останавливаться на достигнутом). А сколько их еще ходит среди фэнов (и некоторые гораздо лучше опубликованных)! И последняя новость с издательского фронта — вышел сиквел беляевского "Человека-амфибии". Впрочем, оного мне не жалко. Причем я вовсе не хочу сказать, что ВСЕ перечисленные здесь книги плохи (но большинство). Вопрос, а точнее, два вопроса, напрашиваются следующие: В чем причина? И что будет дальше?

Позвольте ответить на них в обратном порядке.

1. Обсиживание классики пойдет по возрастающей. Уже появились сиквелы "Тихого Дона" и "Бравого солдата Швейка". Я с интересом жду выхода объявленного продолжения "Войны и мира" (хотя читать не собираюсь — я не самоубийца). Вон, в Англии уже спохватились и нацарапали сиквел "Доктора Живаго". Правда, наследники Пастернака пока держат круговую оборону и не допускают публикации, но у нас-то этот номер не сработает!

Возможно, все будет не столь примитивно, и вместо сиквелов — внимание! — появятся "альтернативные варианты" классических произведений под девизом "не так это все было, совсем не так". И в фантастике, наряду с "альтернативной историей" появится жанр "альтернативная (или "параллельная") классика". Меня лично после последней американской экранизации "Трех мушкетеров" уже никакими альтернативными вариантами Дюма не испугаешь.

2. Почему? Проще всего ответить — это болезнь. Заразная и носящая обвальный эпидемический характер. Можно даже присвоить ей умное научное название "болезнь Сиквела".

Рискуя навлечь на себя всяческие обвинения (нам не привыкать стать), можно предположить и другое объяснение. Создателей сиквелов формирует то же, что и революционеров. Ведь что нам твердили бородатые дяди-теоретики? Главное — изменить мир. Писатель — это творец в первоначальном смысле этого слова, создатель реального собственного мира. Продолжатель имеет дело с реальностью уже сотворенной. Причем чем выше талант творца, тем достовернее реальность — и тем сильнее соблазн в эту реальность вмешаться. Создается иллюзия влияния на реально существующий мир. Можно, конечно, назвать это и бегством от реальности. Но — рискну предположить — войдя в чужую реальность и подчиняя ее своей воле, продолжатель испытывает чувства, сходные с чувствами завоевателя, политического реформатора, революционного деятеля… А для государства безопаснее, когда человек с подобным темпераментом строит не баррикады, а — пусть не самоценные — книги. И для нас с вами, в конечном счете, тоже…

Если же это болезнь — что ж, только переболев ею, мы сможем приобрести к ней иммунитет.

Ко времени кончины СССР наша родная фантастика лежала в бреду и перемежала конвульсии с трупным окоченением. Как впрочем и другие отрасли и ответвления народного хозяйства: индустрия, агрикультура и такое прочее. (Все эти объекты и субъекты относились к разряду вурдалаков, которые много лет экстенсивно объедали имеющиеся демографические, природные, информационные ресурсы, оставляя после себя лишь кучи кала. Естественно, что у вурдалакского правила были свои исключения, коих сейчас перечислять не будем.) И вот, как выяснилось при третьем крике петуха, не имели наши "неживые-немертвые" собственной жизненной силы. Окидывая просторы родины даже непристальным взглядом, мы до сих пор видим многочисленные смертные одра, вокруг которых толпятся то ли плакальщики, то ли падальщики, то ли кормилицы и пытаются реанимировать дорогие полутрупы, вливая добытые где-то на стороне порции "свежей крови".