Сигизмунд Миронин - Сталинский порядок

Не забудем, что международная обстановка в то время была очень серьезной. Были выявлены шпионы, работавшие совершенно неприкрыто в руководстве Югославии, начались процессы по делам об измене Родины и шпионаже в Болгарии и Венгрии.

Госбезопасность продолжала расследование и обнаружила еще немало удивительных для того времени фактов. Одни из них были найдены в Музее обороны Ленинграда. Напомню, что музей был торжественно открыт в Соляном городке у Фонтанки в мае 1946 года. Создавать его начали еще во время блокады, сперва сделали выставку, потом ее превратили в постоянный музей. Анфилады залов бывшей в 1870 году Всероссийской промышленной выставки заполнили прославленные самолеты Ленинградского фронта, подлинные дневники блокадников, трофеи, диорамы, военные карты, картины блокадных художников, скульптуры, макеты городских укреплений, блокадных квартир, хлебозаводов… Всего тридцать семь тысяч экспонатов, или, как говорят, единиц хранения. Музей обороны преподносил блокаду как героическую эпопею, как подвиг ленинградцев, жителей города и воинов Ленфронта, руководимых партией Ленина — Сталина [229] Соколов Б. 2004. , [230] Митрофанов А. 2005. .

Но больше всего выпячивалась роль «ленинградских руководителей». Портреты руководителей Ленинграда в годы блокады, того же Попкова, Кузнецова, Капустина и других, преобладали в экспозиции. Портрет секретаря Ленинградского обкома Попкова был равен по величине портрету Сталина.

Роль ЦК партии в спасении Ленинграда по сути замалчивалась. Совершенно игнорировались и факты о том, что Ленинград был абсолютно не готов к блокаде. Это стало причиной гибели почти половины его населения. И Кузнецов, как главный организатор обороны города, в числе других представителей высшего партсостава несет свою долю ответственности за это. В довершение всего в музее нашли оружие. Апофеозом розыскных мероприятий стало обнаружение и изъятие пороха, зарытого в оружейной мастерской. Это теперь можно рассуждать, что мол «ничего удивительного в том, что он (порох. — Авт. ) попал в музей, нет — экспонаты привозили порой с фронта „горяченькими“. Порох, конечно, следовало передать специалистам или сжечь, но какой-то умник зарыл его в оружейной мастерской». [231] Демидов В. И. и Кутузов В. А. 1990. А в те трудные годы везде виделась диверсия.

По мере расследования стала вырисовываться очень интересная картина. Оказалось, что негласно в стране формировалась своеобразная ленинградская мафия. Пробившись во власть, выходцы из Ленинграда тянули за собой знакомых, сослуживцев и земляков и расставляли их на ключевых государственных и партийных постах. Так, Кузнецов в 1945 году выдвинул Попова, бывшего директора авиазавода, секретарем Московской парторганизации, и Попов стал членом Оргбюро ЦК и секретарем ЦК ВКП (6) одновременно. Все главные фигуранты «ленинградского дела», кроме Родионова, имели прочные связи с Ленинградом. Еще летом 1948 года партийная организация города Ленинграда и области в лице ее руководителя П. С. Попкова обратилась к первому заместителю Председателя Совета Министров СССР, члену Политбюро ЦК ВКП(6) Н. А. Вознесенскому с предложением взять «шефство» над Ленинградом (Петербургом) (обратите внимание на последнее название в скобках. — Авт. ). Вознесенский ответил отказом, однако не доложил в Политбюро об инциденте. Как оказалось, подобные разговоры велись также с А. А. Кузнецовым, членом Оргбюро, секретарем ЦК по кадрам [232] Митрофанов А. 2005. . Таким образом, негласно формировалась малая спаянная внутрипартийная группа, члены которой открыто поддерживали друг друга и имели явных лидеров в верхах. Это сейчас стало нормальной практикой тащить за собой в верха своих знакомых и земляков. Один Путин вон сколько их натаскал. А в те трудные годы Сталин жестоко боролся с проявлениями групповщины и кумовства.

Когда Жданов в 1948 году умер, Попов потребовал, чтобы министры, как члены партии, подчинялись ему, как главе Московского комитета партии. Маленков, стремясь убрать Попова, интерпретировал это его требование как свидетельство заговора и появления независимого центра власти в Московской парторганизации. Конечно, можно оспорить эту оценку, но Маленков был не одинок. Мнение Маленкова было поддержано министрами, которые жаловались Сталину, что Попов постоянно вмешивался в их работу. По сути, Жданов и Кузнецов осуществляли двойной контроль над членами правительства: через Попова и через Центральный Комитет (нечто подобное пытался сделать Ельцин, став секретарем Московского комитета партии. В этом одна из причин его конфликта с аппаратом ЦК). Такие вещи в те годы вполне могли быть интерпретированы как попытка раскола компартии с помощью организации оппозиционного центра в Ленинграде.

Вот выдержка из письма Политбюро членам ЦК ВКП(б): «В настоящее время можно считать установленным, что в верхушке бывшего ленинградского руководства уже длительное время сложилась враждебная партии группа, в которую входили Кузнецов А., Попков, Капустин, Соловьев, Вербицкий, Лазуткин. В начале войны и особенно во время блокады Ленинграда группа Кузнецова, перетрусив и окончательно растерявшись перед сложившимися трудностями, не верила в возможность победы над немцами. Группа Кузнецова вынашивала замыслы овладения руководящими постами в партии и государстве. Во вражеской группе Кузнецова неоднократно обсуждался и подготовлялся вопрос о переносе столицы РСФСР из Москвы в Ленинград» [233] http://www.flb.ru/info/33831.html .

Вполне возможно, что эту группу еще в 1938 г. начал сколачивать член Политбюро Жданов, планировавшийся Сталиным на должность Генерального секретаря, если он, Сталин, вдруг уйдет в отставку по состоянию здоровья, и неожиданно умерший в 1948 году. На это указывает следующий факт. Когда Жданов умер, в стране и руководстве вроде как сразу же и забыли, что был такой «ближайший соратник» Сталина. Постановление Совета Министров СССР «Об увековечении памяти А. А. Жданова» появилось лишь 23 октября — почти через два месяца — и… практически не реализовывалось. Ни памятников «в Москве и Ленинграде», ни издания (в 1949–1951 гг.) «трудов» Жданова, ни порученной Институту Маркса-Энгельса-Ленина книги с его официальной биографией. Одни переименования городов, районов, улиц, заводов — но это дело по сталинским временам нехитрое и одномоментное.

Жданов был одним из организаторов августовской (1948) сессии ВАСХНИЛ. В докладной записке на имя Сталина от 10 июля 1948 г. им были сформулированы те предложения, которые легли в основу решения сессии и положили начало травле большой группы ученых-биологов. Людвигов, начальник секретариата Берии в Совете Министров, рассказывал Судоплатову, как Жданов использовал эту ситуацию, чтобы усилить свое влияние в научных кругах. Он не был сторонником свободы научной деятельности, его не интересовали собственно научные вопросы — его скорее волновало расширение своего влияния. Выступления ученых против Лысенко помогали Жданову назначать своих людей на посты, контролирующие науку и промышленность.