Валентин Моисеев - Как я был «южнокорейским шпионом»

— Кроме того, экспертизу секретности документов, которые я, якобы, передал южнокорейской разведке, делал именно МИД. Проект договора, Роль ФСБ

— Насколько мне известно, в Вашем деле зловещую роль сыграл сотрудник ФСБ, с которым вы по долгу службы сотрудничали. Попросту говоря, он подставил Вас и стал главным свидетелем обвинения.

— Да, это так и было. С этим человеком мы сотрудничали параллельно: то есть он занимался Кореей в своем ведомстве, а я в своем. И мы просто обменивались информацией, а потом он представил это совершенно иначе, и выяснилось, что его интересовали не Корея, а я в качестве перспективного шпиона. На его предположениях и догадках строилось обвинение. Хотя, кроме догадок, он не представил никаких доказательств. И все это судья принимала, поэтому я утверждаю, что суд и ФСБ действовали заодно. В последнем слове на суде я назвал этого сотрудника ФСБ лжесвидетелем, который не только меня оболгал, но и ввел в заблуждение свое руководство. И все ради своих карьеристских целей.

— И как сложилась его карьера?

— Когда я с ним познакомился, он был капитаном, и за 4 года стал подполковником и занял руководящую должность (о том, как продвигаются сотрудники ФСБ по службе благодаря «шпионским» делам я уже писала в статье Во избежание рецедивов.

— Кто Вам первым позвонил из знакомых после освобождения?

— Меня встретил друг, который приехал за мной в колонию в Торжок с моейженой и дочкой. Я с ним работал еще в Пхеньяне, он не МИДовец.

— А какой была обстановка в Лефортово?

— Тюрьма специфическая. Из 3,5 лет, которые я там провел, я только месяца три без «наседки» сидел. На зоне-то я практически не был, так что в полной мере атмосферу уголовную не прочувствовал: сначала лежал в больнице Тверского управления исполнения наказаний, а потом работал там же хлеборезом. Пайки резал.

— Вы вышли 31 декабря, это подарок администрации колонии?

— Нет, это не подарок ментов. Мой срок истекал 3 января, но, по закону, если день освобождения выпадает на выходной, то человек освобождается в последний рабочий день.

— Когда Вы отбывали срок в Торжке, не пыталась ли на Вас давить администрации? Григорий Пасько утверждает, что по отношению к нему такие попытки были.

— Нет, там все было спокойно, но они, конечно, выполняли указания ФСБ и не выпускали меня условно-досрочно. А теперь меня поставили под административный надзор вопреки закону. Зарегистрировали в местном ОВД и требуют, чтобы раз в 3 месяца я являлся в участок, где со мной будут вести беседы, "исключающие рецидив преступления". Глупость полная — нигде в мире не было рецидива по статье шпионаж. Дважды шпион не бывает, это же не карманник.

— А сейчас Вы можете общаться с гражданами Южной Кореи?

— В принципе могу, но пока нет такого желания. Если говорить о южных корейцах, то их поведение после моего ареста было странным. Пока я был тюрьме, я получал письма в мою поддержку из разных стран, даже из Новой Зеландии. Но никакой реакции из Южной Кореи — ни от правозащитников, ни от журналистов я не получил. Пресса вообще никак не отреагировала, даже перепечаток не было из наших газет. Да вот недавно была пресс-конференция с моим участием, куда пришло много иностранных корреспондентов, но ни одного южного корейца. Кстати, японцы по отношению к Пасько вели себя по-другому и активно писали о нем.

— Такое отношение связано с особенностями южнокорейского государства?

— Я думаю, они завязли в своем стремлении заработать и не изжили у себя синдром малой нации, которую вечно угнетали, поэтому ссориться с большой нацией даже по такому поводу, не решились. А вдруг это снизит экспорт или импорт, осложнит отношения. И хотя они любят ругать своих северных соседей за отсутствие свобод, а как ведут себя сами: дана команда, и ни один журналист близко не подходит! Хотя считалось, что в Южной Корее у меня много приятелей.

— А чем Вы сейчас собираетесь заниматься?

— Это самый сложный для меня вопрос, не исключаю возможность работы в коммерческой сфере, связанной с внешнеэкономической деятельностью. Но главное — я намерен добиваться своего оправдания. Я обратился в Страсбургский суд по правам человека и прошу признать, что мое право на справедливый суд было нарушено, и арестовали меня тоже незаконно.

1 Завтра России, г. Владивосток, 2001. 20 дек.

2 Калугин О. Прощай, Лубянка! М.: Олимп. 1995. С. 267.

3 Цит. по: Версия. 2002. № 6.

4 Коммент. к Уголовному кодексу РФ. М.: Спарк, 2000. С. 660.

5 Коммент. к Уголовному кодексу РФ. М.: «Менеджер» совместно с «Юрайт», 2000. С. 893.

6 Программа Л. Млечина «Особая папка». ТВЦ. 2003. 26 мая.

7 Цит. по: Стенограмма заседания Гос. думы 14 апр. 2000. С. 180.

8 Цит. по: Млечин Л. Кремль: Президенты России. М.: Центрполиграф. 2002. С. 25.

9 Ст. 16 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР.

1 °Cобеседник. 2002. № 13. С. 5.

11 Скуратов Ю. Вариант дракона. М.: Детектив-Пресс. 2000.

12 Программа НТВ «Герой дня без галстука». 2000. 18 февр.

13 Моск. комсомолец. 2003. 2 авг.

14 См.: Бороган И. Голубые петлицы МИДа // Версия. 2003. № 6. С. 8.

15 Труд. 1998. 9 июля; Известия. 1998. 10 июля.

16 Чудодеев А. В отношениях между Москвой и Сеулом наступает «мертвый сезон» // Сегодня. 1998. 9 июля.

17 Коротченко И. Арестован агент южнокорейской разведки. // Независимая газ. 1998. 7 июля.

18 Самарин И. Почем у нас корейская капуста? // Рос. вести, 2001. 29 авг.

19 Так называлась одна из разведывательных служб Южной Кореи. В настоящее время — Национальная разведывательная служба.

2 °Cм., например: Независимая газ. 1998. 8, 10 июля; Известия. 1998. 17 июля.

21 Чародеев Г. Сеул все понял. // Известия. 1998. 17 июля.

22 Независимая газ. 1998. 8 июля. См. также: Независимая газ. 1998. 10 июля.

23 См.: Ивлюшкин Н. Производство неопознанных шпионов на потоке / III Международная конференция «КГБ: Вчера, сегодня, завтра». М. 1994. С. 108–116.

24 Как судят за шпионаж // Коммерсантъ. 2003. 24 янв.

25 Pope Edmond D., Shachtman Tom. Torpedoed. New York, London. Boston: Little, Brown and Company. 2001. P. 55.

26 См.: Гохман М. Адвокат от конторы // Моск. новости. 2003. 11–17 февр.

27 Там же.