Е Гунст - Жизнь и творчество аббата Прево

"На-днях вышел в свет новый том "Записок знатного человека". Книга написана с таким мастерством и так занимательно, что даже порядочные люди сочувствуют мошеннику и публичной девке".

Немного позже, 3 октября, в той же газете можно было прочесть:

"Недавно здесь напечатана "История Манон Леско и кавалера де Грие", служащая продолжением "Записок знатного человека". Герой - мошенник, героиня - публичная девка, и все же автору каким-то образом удается внушить порядочным людям сочувствие к ним. Сочинитель этот {238} пишет отменно; он в прозе то, что Вольтер - в стихах".

Но немного спустя власти дают приказ об изъятии и уничтожении книги. Сохранился документ о конфискации пяти экземпляров у одного парижского книготорговца и двух экземпляров у другого.

"К "Истории Манон Леско" можно кое-что добавить,- писала та же газета 12 октября.- Эта книжечка, только что начавшая привлекать к себе всеобщее внимание, на днях запрещена. Помимо того, что в ней почтенным людям приписываются поступки, мало достойные их,- порок и распущенность описаны сочинителем так, что не вызывают к себе должного отвращения".

В этих заметках не упоминается имя Прево, и широкая публика, вероятно, не знали, кто является автором сенсационной книги.

Но в письмах к известному в то время юристу и литератору, академику Буйе (Bouhier) Mapэ называет имя автора "Истории". Приводим несколько отрывков из этих писем, ибо они красноречиво говорят о том, какое представление о Прево создалось у его современников.

"Париж, 1 декабря 1733 г.

...Этот бывший бенедиктинец - полоумный; недавно он написал омерзительную книжку под названием "История Манон Леско", а героиня эта потаскуха, посидевшая в Приюте и в кандалах отправленная на Миссисипи. Книжка продавалась в Париже {239} и на нее летели как бабочки на огонь, на котором следовало бы сжечь и книжку и самого сочинителя, хотя у него и недурной слог".

"Париж, 8 декабря 1733 г.

Прочитали ли Вы "Манон Леско"? Там всего-навсего одно удачное сравнение: девушка была до того хороша, что могла бы восстановить в мире язычество".

"Париж, 15 декабря 1733 г.

Просмотрите же "Манон Леско", а потом бросьте ее в огонь; но один раз ее прочесть следует, а не то поместите ее в раздел приапей, где ей место" (Harrisse. L'abbe Prevost, p. 177.).

Изъятие книги из продажи не могло, конечно, приглушить ее успеха и современники читали повесть Прево в многочисленных голландских изданиях, которые усиленно ввозились во Францию.

Запрещение повести как произведения безнравственного в эпоху, когда правы отличались особенной распущенностью, кажется теперь непонятным. Но может быть именно эта распущенность и явилась причиной недооценки и непонимания основной идеи автора: современники увидели в повести Прево только историю фривольных приключений двух распущенных молодых людей. Именно так объяснял недооценку современниками произведения Прево А. И. Герцен.

{240} О несерьезном отношении к повести свидетельствует, по мнению Монтеглона, и такая деталь. В Лондоне книга была издана со следующим обозначением мнимой издательской фирмы: "В Лондоне, у братьев Констан, под вывеской "Непостоянство". Игривое противопоставление фамилии "Констан" (означающей по-французски "постоянство") вывеске "Непостоянство" свидетельствует о непонимании трагического содержания книги (Библиографическая справка Анатоля де Монтеглона в издании "Манон Леско" братьев Глади (Glady freres). P., 1875, р. 328.). Отметим к тому же, что повесть здесь была названа не "Историей", а "Приключениями".

Запрещение повести побудило Прево выступить в ее защиту в своем журнале. Пользуясь тем, что книга вышла анонимно и что статья в журнале тоже печатается анонимно, Прево позволил себе дать оценку своего труда. Тонко анализируя свою повесть, Прево старается смягчить произведенное ею впечатление и отвести упреки в том, что он написал "безнравственную" книгу (Статья помещена в журнале "Le Pour et Contre", т. III, № XXXVI, стр. 137 и полностью перепечатана п указанном выше издании братьев Глади (Glady freres), стр. 7-9. Заметим кстати, что эту апологию иногда ошибочно принимают за третье предисловие к повести (считая первым предисловием письмо к амстердамским издателям, предпосланное "Истории кавалера де Грие и Манон Леско" в VII томе "Записок знатного человека" и приведенное в издании Глади на стр. 326- 328; вторым предисловием является напечатанное в нашем издании, стр. 5).).

{241} Вот что писал Прево:

"Публика с большим удовольствием прочитала последний том "Записок знатного человека", содержащий приключения кавалера де Грие и Манон Леско.

Мы видим в них юношу, наделенного блестящими и бесконечно привлекательными способностями, который увлечен безрассудной страстью к полюбившейся ему молодой женщине и предпочитает распущенную бродячую жизнь всем благам, которые сулят ему его таланты и его происхождение; это злосчастный раб любви, заранее предвидящий ожидающие его невзгоды, но лишенный силы предпринять что-либо, чтобы их избежать; он остро переживает эти невзгоды, он утопает в них и все же пренебрегает средствами, которые помогли бы ему занять лучшее положение; словом, это юноша одновременно и порочный и добродетельный, благонамеренно мыслящий и дурно поступающий; он привлекателен строем своих мыслей и отвратителен своими поступками. Это характер своеобразный (singulier).

Характер Манон Леско еще своеобразнее. Она знает, что такое добродетель, она даже ценит ее, и всё же совершает недостойнейшие поступки. Она страстно любит кавалера де Грие, однако стремление жить богато и блистать принуждает ее изменять своим чувствам и кавалеру, которому она предпочитает богача-финансиста. Какое же искусство требовалось, чтобы увлечь читателя и внушить ему сочувствие к тем гибельным невзгодам, которые переживает эта развращенная девушка!

{242} Хотя оба они весьма распутны, их жалеешь, ибо видишь, что их разнузданность происходит от слабоволия и от пыла страстей и что они к тому же внутренне сами осуждают свое поведение и признают, сколь оно предосудительно.

Следовательно, изображая зло, сочинитель отнюдь не учит злу. Он рисует влияние неистовой страсти, которая делает рассудок бесполезным, когда человек имеет несчастье вполне предаться ей; такая страсть хотя и не может вполне заглушить в сердце добродетель, препятствует следовать ей на деле. Словом, это сочинение обнажает все опасности, которые несет с собою распутство. Не найдется такого юноши, такой девушки, которым захотелось бы походить на кавалера и его возлюбленную. Они порочны, но их терзают раскаяние и горести.

Зато характер Тибержа, добродетельного священника, друга кавалера, превосходен. Это человек мудрый, преисполненный благочестия и набожности; это друг нежный и великодушный; это сердце, неизменно сокрушающееся о заблуждениях друга. Сколь привлекательна набожность, когда она сопутствует такому прекрасному характеру!