Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6291 ( № 36 2010)

– Жизнь без джогура мне не нужна. Но я боюсь! Тяжкие грехи всё сильнее теснят меня к Нижнему миру!

– Ты точно хочешь, чтобы дар вернулся? – спросил странник со змеящейся на губах усмешкой.

– И что… ты отдашь мне его обратно? – пролепетал старик, устремляя на гостя умоляющие глаза. – Да, я хочу! Хочу вновь ощутить ни с чем не сравнимую радость!

– Считай, эта радость уже в тебе.

Дэллик поднялся и, пройдя в правый угол тордоха, порылся в хламе на нарах. Взволнованный старик напряжённо следил за гостем.

– Вот твоя ритуальная утварь, – странник протянул Сордонгу его волшебную одежду, колотушку и бубен. – Бери же – и пробуй!

Трясясь как в ознобе и стараясь отвести взгляд от холодных глаз пришельца, старик нерешительно принял вещи из его рук. Затем как будто оживился. Тщательно осмотрел ровдужное платье, подняв облако пыли. Дэллик подумал: «Вероятно, Сордонг немало отвалил за этот костюм мастерам», – и был прав: когда-то старик отдал за убранство ойуна всё своё имущество. А состояние слыло изрядным.

Платье постарались вымять особо, оно лилось к полу текучими тёмно-песчаными волнами. Бурые пятна говорили о том, что его часто окропляли кобыльей кровью. Длинный задний подол обвисал замахрившимися краями, спереди, по бокам и по всей длине рукавов болталась тонко нарезанная кожаная бахрома. Наряд пестрел никогда не ржавеющими подвесками из железа, меди и серебра. Каждая из них – круги-проруби, висящие на груди; дырявое солнце и ущербная луна на спине; идолы-эмэгэты обычных и невиданных птиц, зверей, гадов, духов; человеческий остов и отдельные части тела – почки, печень и сердце; крохотное оружие и непонятные знаки; бубенцы и трубочки; унизанные колокольцами кожаные ремни-поводья за спиной, – имели своё место, своё тайное значение и собственную душу.

Медленно, как во сне, Сордонг бросил в огонь вересковые ветки. Облачился во встряхнутое над ним певучее платье. Сунул под мышку изогнутую берёзовую колотушку, обшитую с нижней ударной стороны куском кожи с колена чёрного быка-пороза. Поставил на шесток перед рдяным зевом очага овальный бубен – подогреть, чтобы ожил. Сработанный из матовой, до полупрозрачности выделанной шкуры трёхтравного жеребца, с крепкой лиственничной крестовиной, бубен был чудо как хорош. Девять разбросанных по кромке рогов гудели, чутко отзываясь на трепет туго натянутой кожи.

1 У якутов злые духи верхнего, среднего и нижнего миров.

2 Слово «джогур» на якутском языке означает талант.

3 Древнее жилище якутов.

4 Камлать – совершать шаманские обряды.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Московский вестник

Вот прибыл друг издалека…

МУЗЕЙНЫЙ ФОНД

В столице хранятся работы китайского художника Гао Мана

В ХХI веке невозможно найти человека, который ни разу в жизни не пользовался каким-нибудь китайским товаром. А каждый шестой житель земного шара говорит, оказывается, на китайском языке – этот факт когда-то сразил меня своей математической основательностью. Но много ли нам известно о великой стране-соседе?

В последние годы мы постепенно разворачиваемся лицом к Китаю. Всё больше в России школ, где изучают китайский язык. Увлекаются у нас популярными китайскими оздоровительными практиками, боевыми искусствами, массажем, астрологией фэн-шуй и пр. Институт Конфуция приглашает желающих на языковые курсы, проводит для студентов вечера и праздники, создающие позитивный образ Китая, китайской культуры.

Так что если нужен повод, чтобы познакомиться с замечательным человеком, живущим в Китае и всем складом своего характера и таланта обращённым к России, то будем считать, что повод есть. А человек этот – Гао Ман, почётный доктор Московского института Дальнего Востока, почётный член Академии художеств и Союза писателей России, живое воплощение традиционных отношений дружбы России и Китая.

В Китае главными искусствами считаются каллиграфия, поэзия и рисование. Эти занятия настолько почётны и уважаемы, что многие важные сановники и политические деятели Китая занимались каллиграфией или слагали стихи. Гао Ман известен на родине как поэт и художник, переводчик и каллиграф, а в России – ещё и как искренний, гостеприимный друг. Через литературу он перенял много русских качеств: открытость, непосредственность, простоту в общении – этим пронизаны даже его письма. Гармоничное сочетание личных качеств и судьбы.

Родился он в год Тигра, 84 года назад. Родители назвали его Сун Юйнань. Гао Ман – это один из его многочисленных псевдонимов, самый основной. Означает он «высокие заросли». «Хотел быть в жизни простой травой», – объясняет он.

Судьба пожелала, чтобы мальчик родился в Харбине, столице самой «русской» провинции Китая. Дальше она устроила так, что его родители переехали в район, где поблизости не было школ, кроме одной – русской. Там учились дети эмигрантов-европейцев, говорили в основном по-русски и преподавали русские учителя по учебникам дореволюционной России. Конечно, поначалу было трудно и непонятно, но выхода не было – мальчик, как и было задумано судьбой, освоил русский язык. И полюбил его всей душой – полюбил печальные песни, которые пела учительница музыки («потому что она тосковала по своей родине», – объясняет он журналистам), полюбил русскую литературу – «басни Крылова учили нас, что такое добро и что такое зло», полюбил живопись передвижников и сам научился писать по-европейски, маслом. Одна из первых его работ – портрет Пушкина, который учитель повесил в классе на стену. Первый перевод, который он сделал, был из Тургенева – «Как хороши, как свежи были розы…»

Судьбе оставалось только радоваться своему удачному выбору. Гао Ман переводит на китайский русскую и советскую классику, участвует как переводчик в официальных советско-китайских встречах, сам пишет стихи и воспоминания, рисует – и всё, что он делает, так или иначе связано с Россией, с русской литературой. Даже с будущей женой он познакомился, участвуя в работе над театральной постановкой «Как закалялась сталь» – в Китае очень популярна книга Николая Островского. Гао Ман переводил инсценировку Ф. Бондаренко, а девушка, на которой он потом женился, играла Тоню.

Эмигрантская школа, где учился Гао Ман, вряд ли культивировала в своих учениках любовь к Советскому Союзу – но он, не мудрствуя, оставался верен русской словесности, как бы она идеологически ни оформлялась. Советская литература была для него продолжением русской классики. В то же время Советский Союз считался «старшим братом» Китайской Республики, и, переводя, например, постановление Жданова 1946 года, переводчик должен был проникнуться его идеей. «Поэтому, – вспоминает Гао Ман, – в своей голове я выстроил мнение об Ахматовой в духе этого постановления ЦК ВКП(б), что она блудница и монахиня. Я не только перевёл, но и принял точку зрения постановления… В 1954 году я с делегацией китайских писателей поехал в Советский Союз, чтобы принять участие во 2-м съезде писателей… Мы жили в той же гостинице, где остановилась и Ахматова, и если бы мы её встретили, то наше отношение к ней выстроилось бы в соответствии с духом постановления и докладов… к счастью, мы её не увидели».