Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6292 ( № 37 2010)

Кукла наследника Тутти или циркачка Суок –

В снах никогда не известно,

ночь до того нежна –

То ли ещё невеста, то ли уже жена.

Чтобы не плакать горько, ты отводи глаза

В сторону. Ночь и койка. Это – весна. Гроза.

Чтобы не плакать сладко –

лучше не спать совсем.

Счастье так стелет гладко –

только везёт не всем…

***

Обычный день. Всё валится из рук.

В обвале Интернет с утра. И дома

На удивленье не извлечь искру

Из спички. И какая-то истома.

И в кране нет воды. Стоит жара.

Напиться из ведра воды стоявшей.

Наверно, это день, когда пора

Задуматься о жизни настоящей.

***

Находит память некий закуток

в осенний день и светит, будто лампа –

Там девушка в заплаканный платок

ревёт, не без усердья и таланта,

И заикаясь, что-то объяснить

пытается, горячим лбом уткнувшись

Мне в грудь, что и вольфрамовая нить

внимает ей, ничуть не шелохнувшись.

Но я не слышу – только шум в ушах,

как будто в метре от аэропорта.

И вот она не плачет, сделав шаг назад,

и просит денег для аборта…

***

Она заплачет, задрожит губа

Её, и в телефоне будет слышно –

Как пряди убираются со лба

Рукой, и вдаль по мостовой булыжной

Каблучницы, куря и матерясь,

Проходят, воробьи летят на просо,

И как слова, закутываясь в грязь,

Не оставляют никаких вопросов.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Литература

Я не боюсь, что жизнь промчится мимо

НОГАЙСКАЯ ПОЭЗИЯ

Фарида СИДАХМЕТОВА

МАТЬ

Уронит жизнь последний свой листок,

Перевернёт последнюю страницу,

Но и тогда мне не найти исток

Моей любви к тебе, её границы.

Моих остывших губ коснётся ночь.

Но мир тебя, живущего, оплачет –

Мой путь окончен, твой же – только начат.

Я не смогу ничем тебе помочь!..

Вот почему я, умирая, плачу.

***

Всё сбылось.

Только наоборот.

Всё прошло, как февральская вьюга.

Помнишь, ты мне шептал:

«Всё пройдёт…»

В дни, когда мы любили друг друга.

Если б знать,

Что хотел Соломон

Вылить в эту бессмертную фразу…

Только кажется мне,

Что и он

Этой мыслью проникся не сразу.

Всё проходит.

И это пройдёт.

То ли сказкой ты был,

То ли былью…

Боль прошла.

Но всю ночь напролёт

Вспоминаю, как счастливы были

Мы, не ведая,

Что же нас ждёт.

ПРИЗНАНИЕ

Рассыплется сердце на жгучие синие искры,

Сорвавшись в бездонную пропасть

отчаянных глаз.

Ах, знать бы мне только одно –

что глаза Ваши искренни!..

И я бы доверилась им и признала их власть.

На что я надеюсь? Печаль моя так безысходна,

Что я проклинаю себя, и стыжу, и корю:

Не видеть! Не думать! Заставить себя как угодно

Забыть Вас!.. Простите, я что-то не то говорю…

Стараюсь не думать о том, что со мною Вы рядом

И слышите всё, что несу я сейчас невпопад…

Да, можно не верить в любовь

с одного только взгляда,

Пока на себе не почувствуешь пристальный взгляд.

Вы даже не знаете, как Вам за всё благодарна!

За мыслей сумбур и мечтою построенный миф,

За это смятенье и сердца глухие удары…

И вот, как зенит – этот незабываемый миг!

Я вас удивила? Довольно смешное признанье.

Его принимать близко к сердцу не стоит совсем.

Пусть будет оно словно светлое воспоминанье

О недолговечности лёгких следов на росе.

МГНОВЕНИЕ

С осенней ветки падающий лист,

Невольно с губ сорвавшееся слово…

Мгновенью не скажу: «Остановись!..»

Не попрошу, чтоб повторилось снова.

Мне не всегда бывать на высоте.

Я не боюсь, что жизнь промчится мимо.

А ведь мгновенье и прекрасно тем,

Что больше никогда неповторимо.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Литература

Пироги печёт сапожник

ЛИТПРОЗЕКТОР

Аглая ЗЛАТОВА

Книга, ради которой объединились поэты, объединить которых невозможно.– М.: РИПОЛ классик, 2010. – 272 с.

И получаются они сами понимаете – как подошва. Продукт неэстетичный и малосъедобный. Разве что в голодные годы.

На жизнерадостной обложке «Книги, ради которой объединились поэты, объединить которых невозможно» светит нарисованное солнышко и по кирпичикам-именам авторов сборника, как по ступенькам, поднимаются, держась за руки, неловкие, но счастливые с виду человечки. Книгу издал Благотворительный фонд помощи хосписам «Вера». Читаем в послесловии: «Фонд занимается «непопулярной» благотворительностью. Мы не имеем возможности привлечь благотворителей гарантией выздоровления – мы помогаем умирающим людям достойно, без боли и в комфортных условиях прожить столько, сколько им отпущено».

Цель, безусловно, достойная.

И вот – выпущена книга, средства от реализации которой «будут направлены на решение самых насущных задач, стоящих перед российскими хосписами».

Тоже хорошо.

Однако благотворительность – это одно, литература – совсем другое.

Давайте по порядку.

Во-первых, если это сборник, то должен быть указан составитель, но его имя по непонятным причинам отсутствует. Кто же составлял список авторов – консилиум врачей?.. Тогда совершенно неудивительно, что напрочь отсутствует принцип, по которому формировалась книга. Сборная солянка. Если бы так бессистемно делались операции, не выжил бы, наверное, ни один пациент.

Во-вторых, как могли с кем-то «объединиться» поэты, уже ушедшие? Арсений Тарковский, Давид Самойлов, Булат Окуджава, Юрий Левитанский, Илья Кормильцев? Они что, оставили соответствующее завещание? К сожалению, эти авторы лишены даже возможности выразить своё недовольство от компрометирующего соседства с живыми литераторами, из которых явно не все могут называться поэтами. А те, которые могут, представлены, увы, своими далеко не самыми лучшими стихами, а, как заявлено в предисловии, малоизвестными. Конечно, и у значительных поэтов бывают неудачи. Но зачем же объединять их в одной книге? Разве что таков и есть объединительный принцип – своеобразная панорама слабых мест.

В-третьих, почему из малоизвестных стихов выбраны именно те, которые выбраны? Скажем, у того же Левитанского есть много хороших стихов о войне, но в сборник попали – о «Пражской весне», да ещё в черновом варианте. Что, не нашли других его малоизвестных произведений, а только те, в которых поэт-фронтовик извиняется перед чехами за ввод советских войск?

…И всё-таки простите меня, чехи.

(«Постскриптум 1990 года»)

У Олеси Николаевой два стихотворения, которые вместе смотрятся весьма странно. Одно – на библейский сюжет «Иосиф», написанное в притчевой манере, другое – об армейском житье-бытье «Майор», задорно-ироничное.