Газета День Литературы - Газета День Литературы # 166 (2010 6)

С самого начала своего появления переводная зарубежная художественная литература уже стала органической частью китайской литературы. Трудно представить процесс развития китайской литературы ХХ века вне ситуации её участия в нём. И даже сегодня, когда ситуация в китайской культуре глубоко изменилась, важная роль переводной зарубежной литературы не утрачена, воплощаясь в концепции китайских писателей и читателей о человеке и культуре, обществе и мире.

В течение столетия китайские переводчики и исследователи в своем переводном и исследовательском выборе всегда придерживались двух принципов: духовность и "классичность". Высшие оценки зарубежным писателям и их произведениям давались по шкале их духовного качества и художественной ценности.

Чехов и его творчество несомненно являются замечательным примером русской литературы по духовности и классичности, и, разумеется, Чехов стал первым из тех, кого нашли китайские переводчики и издатели в русской литературе для ознакомления с китайскими читателями ещё в начале ХХ века. По неполным данным в течение столетия участвовали в распространении Чехова в Китае 70 с лишним переводчиков, не было ни одного издательства, которое не издало бы чеховские рассказы.

Для выяснения образа Чехова в глазах китайских переводчиков и критиков предстоит прежде всего прояснить и определить характер историко-социального и культурного промежутка протяжённостью в целое столетие. Скажем определённее: без знания этого контекста, объективных социальных и культурных признаков Китая затруднительна и оценка Чехова и его творений.

Первую половину ХХ века можно рассмотреть как первый этап перевода и восприятия Чехова. Этот период характеризовался как "китайское культурное просвещение", как одна из самых утончённых эпох в истории китайской культуры. Оно было насыщено общественными потрясениями и катастрофами. Движение 4 мая 1919 года открыло первую страницу нового культурного движения. А за ним три гражданские войны и восьмилетняя антияпонская война. Время просвещения определило специфику распространения Чехова в Китае, Чехова переводили как просветителя, одного из русских прометеев.

В последующие тридцать лет значительно изменилась ситуация с переводом и трактовкой Чехова, сопровождавшаяся общественным развитием в новом Китае. В связи с повышенной политизированной обстановкой страны закономерно политизировалась трактовка Чехова. Была ослаблена роль общего просвещения Чехова, усилилось внимание критиков к идеологи- ческому аспекту художника, к его роли в духовном воспитании трудящихся масс. Такая ситуация достигла своего предела под воздействием усложнившейся политической жизни в Китае во время культурной революции, характеризующейся на всём протяжении десятилетия общественно-политическими взрывами и конфронтацией. В это время Чехов, как и большинство зарубежных писателей, был в опале.

Последнее трицатилетие представляет собой период большого обогащения и размягчения душ китайских читателей. Вследствие деидеологизации духовной атмосферы в стране наблюдается небывалый плюрализм в интерпретации Чехова. Облик художника очищен от всякого глянца и наносной грязи. Чехов на данном этапе стал воистину великим носителем истины, добра, красоты и великого духа человеческой заботы, ласки и достоинства, бессмертным классиком мировой литературы.

ЧЕХОВ: ПЕССИМИСТ ИЛИ БОРЕЦ

Стихийный перевод Чехова начался в Китае вскоре после смерти писателя. В 1907 году вышел в свет рассказ Чехова "Чёрный монах". Перевёл его с японского на классический древний китайский язык У Тао. Через два года Лу Синь и его младший брат Чжоу Цзожэнь перевели с японского рассказы "Горе" и "В овраге". И вскоре уже было замечено внимание китайских читателей к необыкновенному таланту Чехова, отличающему его от японских, европейских и американских писателей.

Небывалый бум по переводу русской литературы, и в частности Чехова, наблюдался во время движения 4 мая 1919 года, он совпал с обширным движением культурного просвещения в Китае, с общей пропагандой идей демократии и науки Европы. Притом переводили на современный доступный для широких читателей разговорный язык. Именно в контексте культурного просвещения выяснилось и популяризировалось имя Чехова.

В течение десяти лет вышел в свет целый ряд книг переводных рассказов и пьес Чехова. Вышли в свет "Рассказы Чехова" перевода Вань Джина. Переводчики-братья Ген Чичжи и Ген Менчжи перевели "Сборник рассказов Чехова". Редакции журналов "Роман-газета" и "Восток" выпустили свои сборники "Избранных рассказов Чехова". В 1927 году появился "Сборник рассказов Чехова" перевода Чжан Юйсуна. Через два года был издан сборник рассказов Чехова "Тоска" переводчика Чжао Цзиньшена.

Наряду с прозой Чехова в 20-е годы ХХ века особый интерес для китайских читателей представляли его пьесы. Именно в 20-е годы был переведён основной блок пьес Чехова. Ещё тогда в Китае Чехова считали одним из пяти самых выдающихся драматургов мира. В 1921 были переведены четыре пьесы Чехова: "Чайка", "Дядя Ваня", "Иванов", "Вишнёвый сад". Кроме "Чайки", которая была переведена с английского языка писателем и литературоведом Чжень Чжендо, пьесы Чехова перевёл с русского на китайский Ген Чичжи. В 1925 году известный русист Цао Цзинхуа, ставивший потом деканом факультета русского языка и литературы Пекинского университета, перевёл пьесу "Три сестры", а потом через 4 года и одноактные пьесы Чехова "Лебединая песня", "Предложение", "Свадьба", "Юбилей".

Знакомство китайских читателей с Чеховым в Китае в первое двадцатилетие в основном ограничилось переводом. Мало было своих интерпретаций у китайских переводчиков и критиков, не говоря уж о серьёзном исследовании Чехова. Чаще всего к переводным текстам прилагались критические статьи русско-советских и японских критиков. Биографические и монографические книги русских исследователей о Чехове перевели намного позже.

Вначале писатель-просветитель Чехов трактовался китайскими переводчиками как пессимист. В 1924 году Цао Цзинхуа перевёл пьесу "Три сестры" и на основе монографической главы "Чехов" книги Иванова-Разумника "Русская литература" написал статью "О Чехове". В статье он утверждал, что художник является "грустным пессимистом", "пессимизм укоренился в глубине его души", потому что он смотрел на жизнь всегда печальными, безнадёжными глазами, с нахмуренными бровями, видел в жизни одну пошлость. Хотя в его творчестве 90-ых годов появилась некая надежда на будущее, но эта надежда была так смутна, слаба и далека от действительности, что не могла рассеять его укоренившийся пессимизм. Поэтому в творчестве Чехова "эмоции грусти, пессимистичности намного сильнее радости". Это мнение прочно вошло в обиход понимания Чехова в те годы.