Дмитрий Васильев - Фарцовщики. Как делались состояния. Исповедь людей «из тени»

Если представить себе фарцовку 60-х в виде пирамиды, то основанием ее как раз и служили две последние категории. Именно их деятельность составляла приблизительно 60 % от всего товарооборота. Они и сами возили вещи на продажу, и имели возможность заниматься фарцовкой, не нарушая своего привычного ритма жизни. К тому же социальный статус родителей позволял им не скрывать материальный доход от занятия фарцовкой. Кто там будет разбираться: любящий папуля подкинул денежек или отпрыск сам нашел способ их изыскать. Так что не будет преувеличением сказать, что фарцовщики из семей с хорошим материальным достатком были «прикрыты» со всех сторон. Чем они и пользовались. Власти и правоохранительные органы мыслили, очевидно, довольно стандартно, потому что никаких конкретных подозрений по поводу хорошо одетых молодых людей, позволяющих себе каждый день ужинать в ресторанах, как-то не возникало. А впрочем, может быть, я несправедлив. Все знали – но молчали. Ведь неизвестно, чем могло кончиться предъявление обвинения таким «золотым деткам». Вполне возможно, что не внеочередными звездочками на погонах, а лишением всех званий и ссылкой в постовые милиционеры. Так или иначе, но милиция не обращала на таких фарцовщиков ровно никакого внимания.

Оставшиеся 40 % фарцовщиков были меньше защищены от преследований закона, но они оказались как бы укрытыми невидимым зонтиком. В качестве защиты для этих «фарцовщиков из простонародья» выступали те самые «упакованные». Ведь их было большинство, на их противоправную деятельность все ведомства закрывали глаза, а следовательно, и явления такого в СССР как бы и не было. Правда, оставалась еще старая добрая спекуляция, за которую можно было вполне реально загреметь за колючую проволоку, но тут спасало отсутствие централизованной организации. Не было ни одной «преступной группы», которая могла бы намозолить глаза милиции. Фарцовщики работали поодиночке, каждый из них был сам себе и поставщиком и сбытчиком, канал поставок обычно был всего один, что означало контакт только с одним человеком, ввозящим в страну вещи. Так что вычислить такого «одиночку», который к тому же занимался своей подпольной деятельностью в свободное от учебы или работы время, было очень сложно. Для этого правоохранительным органам нужно было не только задаться такой конкретной целью, но и положить на ее осуществление немало сил, времени и средств. Возникал резонный вопрос – а ради чего? Ради поимки рядового спекулянта, ради раскрытия преступления, которое в отчете начальству вряд ли будет вообще замечено? Это спустя десятилетие как минимум фарцовку стали воспринимать всерьез и ОБХСС, и уголовка, а тогда….

Подытоживая все сказанное, можно утверждать, что со стороны закона фарцовщикам 60-х не грозили особенно страшные кары. Можно даже пойти дальше и утверждать, что занятие фарцовкой в то время было практически безопасным, несмотря на явное противоречие, в которое вступал фарцовщик не только с законодательством СССР, но и с государственной идеологией.

Да вот как же это я идеологию-то упустил! Гэбисты наверняка были в курсе всего происходящего. Если и не в полном объеме, то уж они точно знали, что отдельные молодые люди вступают в несанкционированные контакты с иностранцами с целью покупки или обмена «предметов народного потребления». Объяснить, почему в 60-е годы фарцовщики не подвергались преследованиям со стороны этой могущественной организации, мне так никто и не смог. Я разговаривал как с фарцовщиками, занимавшимися своей деятельностью в 60-е, так и с одним уже очень пожилым бывшим сотрудником КГБ (ах да! – простите, они ведь бывшими не бывают). И никто из опрошенных так и не смог ответить ничего внятного. У бывшего фарцовщика я поинтересовался: боялись ли он и его коллеги представителей известного ведомства, и если нет, то почему? Ответ меня позабавил. «Нет, пожалуй, не боялись, – задумчиво ответил мне интервьюируемый. – Точно уже не помню, но осталось ощущение, что им как-то не до нас было. Что-то у них там внутри системы в тот момент кардинально менялось. Грызлись они между собой, это я точно помню. А мы действовали в соответствии с поговоркой: кот из дому – мыши в пляс. Вот мы и не особенно задумывались».

Я потом проверил это воспоминание на достоверность и выяснил, что зерно истины в нем присутствует. Как раз в это время – с середины 50-х до конца 60-х годов КГБ, похоже, было не до внешних проблем. Это ведомство сотрясали внутренние разборки. Теперь уже ни для кого не секрет, что Хрущева с поста главы государства сместили с подачи высшего руководства Комитета Госбезопасности. Его кандидатура их совсем не устраивала, как не устраивала начавшаяся при нем «оттепель», которая представляла собой не что иное, как курс на открытую внешнюю политику и значительные идеологические послабления во внутренней политике государства. Понятно, что новый «курс партии и правительства», проложенный Н. С. Хрущевым, не мог устроить ведомство, чье могущество как раз и зиждилось на тотальном контроле, подавлении любого инакомыслия и чувстве страха, которое испытывал каждый советский человек, когда слышал зловещую аббревиатуру. Так что в середине 50-х годов КГБ было занято тем, что готовило «бескровный» правительственный переворот, но многое пошло не так, как планировалось, потому что чуть позже, после прихода к власти Л. И. Брежнева, КГБ постигли тотальные кадровые перестановки. Чего стоит одно назначение бывшего главы этого неприятного ведомства на должность министра сельского хозяйства – должность, «отстойную» по определению. Так что это было «падение ниже плинтуса». Да и остальные кадровые вопросы назначений в Комитете были решены так же радикально. Теперь понятно, почему всеведущая организация проморгала в 60-х появление фарцовки в СССР. Если бы руководство КГБ в то время захотело полностью ликвидировать фарцовку как явление, то сделать это было бы довольно легко: организовать несколько громких процессов, как с валютчиками, приписать к уголовному делу еще и измену Родине (контакты-то осуществлялись у фарцовщиков с иностранцами), и – готово дело, рядовой студент, живущий в большом городе, трижды подумал бы, прежде чем подойти к иностранному гражданину с целью покупки у него импортных вещей. Хотя нельзя, конечно, полностью исключать, что были и какие-то другие соображения. Вот во что трудно поверить, так это в то, что ведомство, имевшее в своем распоряжении целую армию «стукачей», просто ничего не знало о фарцовщиках.

Так или иначе, а зарождение фарцовки КГБ вкупе с милицией проморгали. Спустя десятилетие ликвидировать фарцовку в СССР как явление было уже если и не невозможно, то очень затруднительно. При этом было бы неверно сказать, что «партия и правительство» никак не отравляли жизнь фарцовщикам-шестидесятникам. Вот только делали они это, скажем так, в морально-этической плоскости. В то время широко развернулась очередная правительственная кампания против «идолопоклонничества Западу». Под идолопоклонниками подразумевались в основном молодые люди, которые пытались следовать западной моде, исповедовать моральные ценности, распространенные в первую очередь в Америке, и «копировать западный стиль жизни», то есть проводить время не в библиотеках и в театрах, а в ресторанах и в компаниях. Методы борьбы с «идолопоклонниками» были весьма и весьма действенными. Кому-то из правящей верхушки пришла в голову здравая мысль, что если поручить тотальную слежку за моральным обликом советской молодежи милиции, то МВД придется полностью переключиться на решение этой задачи, вместо того чтобы ловить преступников. В связи с чем из особо сознательных молодых людей создавались небольшие отряды (не путать с дружинниками!), в состав которых обязательно входили рьяные комсомольцы, принимающие самое горячее участие в политической жизни по месту учебы или работы, то есть зарекомендовавшие себя яростными сторонниками советского образа жизни. Сколачивались такие «патрули» по большей части не из студенчества, а из рабочей молодежи, – пролетариат в Союзе изначально был оплотом системы. Число людей, входящих в патруль, варьировалось от трех до пяти, а в составе патруля обязательно имелись здоровые бугаи, способные скрутить человека в течение пяти минут.