Александр Никонов - Кризисы в истории цивилизаций

Вот тут-то Хазин и открыл мне глаза. Поднял веки, как Вию.

– На протяжении тысячи лет в Европе было цеховое производство, которое очень жестко ограничивало производство товаров – как по номенклатуре, так и по количеству. В таких условиях перепроизводство просто невозможно. И только с XVI века, когда на севере Европы началась катастрофа, связанная с климатическими изменениями, цеховая система была заменена капиталистической. Я говорю о наступлении так называемого Малого ледникового периода. Климат тогда изменился в худшую сторону, упала урожайность и стало понятно, что нужно резко увеличивать выпуск товаров, чтобы выжить. В первую очередь это касалось северных стран, где урожаи упали сильнее всего. Излишки товаров можно было менять на продовольствие в южных странах. Отсюда – промышленный рост Севера и отсталость Юга.

Для того чтобы резко увеличить производительность труда, и стали использовать ссудный процент. Который до той поры был запрещен, в полном соответствии со Священным Писанием. Кстати, все основные религии мира запрещают ссудный процент!… Именно отход от вековых нравственных норм и дал начало капитализму со всеми его прелестями.

– Но ведь ростовщики существовали и до этого.

– Существовали. Но даже если вы возьмете Венецию, то увидите, что, во-первых, ростовщические кредиты использовались только для торговых операций, а не для производства, которое оставалось цеховым. А во-вторых, ростовщики были племенем неуважаемым, их деятельность противоречила христианским заповедям.

– Ну и что? Если жизнь требует нарушения формального запрета, он будет обойден, каким бы священным-рассвященным он ни был.

– Это так, – согласился пророк и толмач кризиса Хазин. – Запреты действительно никогда не носили абсолютного характера, но они обозначали границы морали. Одно дело – совершать какой-то поступок и понимать его неправильность, аморальность, неодобряемость обществом, осознавать собственную порочность, и совсем другое – совершать нечто открыто, как моральное действие. До XVI века ссудный процент не был основой жизни, а после ХVI-го века стал. В результате Реформации произошла ценностная революция, которая коренным образом изменила взгляды людей на жизнь и весь облик цивилизации. Ссудный процент стал моральным явлением. Результаты мы пожинаем сегодня.

– Результаты мне нравятся: мы теперь имеем не только проблемы, но и мобильные телефоны, автомобили и DVD-плееры. Современный мир нельзя представить себе без прогресса, банков и банковского процента, то есть нелюбимого вами ростовщичества.

– Ну, почему же? Была одна попытка сделать систему, в которой существовал банковский кредит, но не было ростовщичества, – Хазин загасил очередную сигарету.

– Что вы имеете в виду?

– СССР. Там был кредит, как вы помните, но не было ростовщичества в том смысле, что доходы от кредита принадлежали не частному лицу, а всему обществу.

– Мама дорогая! Что я слышу! «Всему обществу»!… Общее – значит ничье. Именно поэтому главным словом при социализме было слово «бесхозяйственность». Кроме того, не стоит преувеличивать моральные ценности этой системы, поскольку все они были насквозь фальшивыми.

– Да, в последнее время существования СССР ценности начали размываться. Но это – результат экономического кризиса, который начался в начале 60-х, во-первых. А во- вторых, это результат вредительской деятельности команды Хрущева-Куусинена.

– Так, теории заговора оставим в покое, вернемся к первой попытке построения нового, справедливого общества без ссудного процента. Эта попытка, естественно, провалилась, социализм зачах и умер.

– Почему «естественно»? В начале 70-х годов СССР выиграл экономическое соревнование двух систем. И Политбюро всерьез рассматривало вопрос о том, чтобы добить США. Почитайте работы американских политологов того времени. Они четко понимали, что Америка проиграла экономическое соревнование. И перед руководством СССР встал вопрос: форсировать события или нет, добивать или нет? Если форсировать, то в той трети мира, которую контролировали США, воцарится хаос и придется его контролировать, а ресурсов на это нет. Поддержка стран соцсодружества отнимала все.

– А зачем контролировать? Пусть себе пребывает в хаосе, – беспечно махнул я рукой.

– Невозможно. Сегодня для США ситуация сложилась аналогично: СССР развалился, и подконтрольные ему территории ныне в хаосе. И США не могут справиться с Афганистаном и Ираком. Почему бы им не уйти оттуда и не забыть эти страны, как страшный сон? Пусть остаются в хаосе!… Но они не могут уйти, потому что отвечают за весь м ир.

– Перед кем?

– Перед всеми! И в первую очередь перед теми, кто принимает доллары. Так устроен мир – если ты «пахан», то ты отвечаешь за порядок. Ну, представьте, идет такой бугор от палатки к палатке, собирает дань. И вот он подходит к грязному дедушке, который ботинки чистит, а тот ему в морду плюет. Если этот пахан дедушку не истребит, завтра ему все будут в морду плевать. Поэтому США и не могут уйти из Афганистана и Ирака, они должны навести там порядок. Именно этого и боялся СССР, когда перед ним встала реальная возможность форсировать события и ускорить гибель проигравших экономическую гонку США.

– А как СССР мог форсировать события? – удивился я.

– В США был жесточайший бюджетный кризис. А СССР пошел им навстречу, согласившись провести переговоры об ограничении стратегических вооружений, то есть ослабил нагрузку на бюджет США. Это первое.

Второе. Тогда в мире был ресурсный кризис. А СССР вышел на мировые рынки со своими нефтью и газом, то есть ослабил этот кризис, увеличив предложение.

Наконец, третье, что сделал СССР, – он ослабил идеологическое давление, пойдя на Хельсинские переговоры. Он бы мог этого не делать, а продолжить идеологическое противостояние, вырвав у американцев флаг прав человека и свободы. Это мы за свободу! Свободу от эксплуатации человека человеком. А какая свобода у американцев? Свобода подыхать с голоду?… Кто нам мешал запустить тотальную пропаганду о том, что во времена Великой депрессии погибло от голода больше двух миллионов человек?

Была и еще одна причина, по которой СССР отказался добивать США. К тому времени Китай начал экономическое движение вверх. Если у вас система из двух игроков, то один из них за конечное время обязательно выиграет просто из-за случайных флуктуаций – могли умереть США, но умер СССР. Однако, если игроков трое, система становится устойчивой и играть можно сколь угодно долго. Я думаю, у Политбюро была мысль: вот сейчас Китай подрастет, разделим мир на три части и будем спокойно жить. Они хотели сохранить статус-кво, не понимая, что сделать это невозможно, потому что теории кризисов, которую придумал экономист Олег Григорьев в 2000 году, тогда еще не было.