СБОРНИК - ЕСЛИ №3 ЗА 2006 ГОД

– Да нет, Филипп Сергеевич, – медленно проговорил я. – По-моему, в данном случае искусственный разум превзошел своих создателей.

Совсем как в моем рассказе, Тюбин заглянул на оборот последнего листа.

Потом качнул головой:

– Явоздержусь от каких-либо комментариев. Честное слово, не хочется вас обижать, Владимир Леонидович. Скажу одно. По-моему, рекомендовавшие вас люди сильно ошибались в оценке ваших писательских способностей. Фантазия у вас, конечно, буйная, а вот с реализмом и достоверностью дело обстоит неважно…

Ясмущенно пробормотал, что вовсе не претендую на Букеровскую премию.

Насчет достоверности Тюбин был прав. Мы с ним сидели в невзрачном кабинетике, где не было ни приемной, ни секретарши, ни стола из красного дерева.

– Вообще-то мы от вас ждали не беллетристики, а чего-то иного, – язвительно продолжал Тюбин. – И если вы ничего не смогли придумать, то так и скажите.

– Ну, почему же? Кое-что содержится в писанине, которую вы только что прочли. А остальное я мог бы передать на словах.

Тюбин воззрился на меня так, словно это я был виновен в грозящем срыве экспедиции на Марс.

– Лично я ничего полезного в вашем опусе не заметил! – прорычал он. – Или вы на полном серьезе считаете, что наши ребята работают на Марсе, а мы, такие-разэтакие, подло скрываем этот факт от них и от мировой научной общественности?!

– Конечно, нет. Рассказ этот – лишь символ, гипербола истинного положения вещей.

Он свирепо набычился, и я понял, что не стоит больше дразнить его полунамеками.

– Явнимательно ознакомился с вашими материалами, Филипп Сергеевич, – стараясь сохранять спокойствие, продолжал я. – И обратил внимание, что вы постарались максимально точно воссоздать условия пребывания на Марсе. Питание, бытовые неудобства, атмосфера за бортом, виды поверхности Марса на экранах внешнего обзора… возможно, муляжи Фобоса и Деймоса в «небе»… Не удивлюсь, если вам удалось смоделировать даже сниженную силу тяжести…

– Ну и что? По-вашему, это плохо?

– С точки зрения системного подхода, модели не должны слепо копировать моделируемый объект во всех его мельчайших деталях. Надо, чтобы они отражали лишь его сущностные признаки…

– Послушайте, не надо читать мне лекцию об элементарных научных понятиях. Я все-таки доктор наук, а не первокурсник. Скажите прямо, к чему вы клоните!

– Попытаюсь, – скованно улыбнулся я. – Ваш эксперимент действительно проходит на Земле. Но вы создали такую видимость реального пребывания на Марсе для своих подопытных, что кое-кто из них в конце концов может прийти к выводу, будто вы их обманываете и они на самом деле работают на Марсе.

– Вот как? – скептически ухмыльнулся Тюбин. – Вы хотите сказать, что кто-то из наших ребят может сбрендить до такой степени, что будет способен угробить своих товарищей?

– Любое безумие порождается иллюзиями, которые постепенно берут верх в сознании человека над реальной оценкой происходящего. Тем более – в обстановке длительного стресса.

– И кто же, по-вашему, потенциальный псих?

– А вот на этот вопрос я вряд ли смогу вам ответить. Если бы я прожил вместе с этими людьми хотя бы пару месяцев, то, возможно, мне удалось бы найти слабое звено в каждой команде. Однако боюсь, что это не имеет особого значения.

– То есть? – поразился завлабораторией.

– Я считаю, что первый и самый главный ваш просчет заключается в критериях отбора кандидатов. Вы правильно решили, что главное – психология и характеры, а не физиология. И вы, естественно, поставили во главу угла высокие морально-нравственные качества, коллективизм, стремление прийти на помощь товарищу и так далее… И отобрали людей, каждый из которых отвечал всем этим требованиям в совокупности. Этаких ангелов во плоти, сборище оживших иллюстраций из учебника по этике. Незаметно для себя вы подменили нормальное человеческое общество его нежизнеспособным подобием. Знаете, почему у меня появилась идея о киборгах? Ваши подопытные ведут себя до тошноты правильно в общении между собой. Иначе и быть не может: ведь каждый из них – очень хороший человек. А в данном случае это не идет на пользу делу. Я уверен, что коллективная задача успешно решается тогда, когда коллектив состоит из самых разных людей, в том числе и с точки зрения нравственности. А в самом понятии «хороший человек» заложены некие элементы одинаковости и стандартности, и эта одинаковость обусловлена одинаковым отношением к окружающей действительности…

Вообще-то, я не люблю говорить много и красиво, но иногда на меня словно что-то накатывает. И сейчас я был готов приводить все новые и новые доводы в пользу своей правоты.

Я мог бы сослаться на то, что человечество развивалось за счет не только святых, но и великих грешников.

Я мог бы апеллировать к печальному опыту многочисленных утопий, авторы которых искренне желали создать идеальное человеческое общежитие, состоящее лишь из идеальных особей.

Я мог бы привести множество примеров того, как в кризисной обстановке добрые и хорошие люди превращались в негодяев, а подонки становились героями.

Многое еще можно было бы сказать, но Тюбин не захотел меня больше слушать.

– Послушайте, Владимир, – бесцеремонно оборвал меня он, – значит, ваше предложение сводится к тому, что мы должны прекратить эксперимент, распустить уже почти сформированные экипажи и набрать новых кандидатов из сплошных мерзавцев и преступников?

На мгновение я утратил дар речи от столь грубого толкования моей идеи.

– Да не надо никого распускать, – пробормотал я наконец. – Просто в каждую команду надо включить нормальных людей, с присущими им недостатками и слабостями, вот и всё…

– И в каком же соотношении, позвольте узнать? Половина на половину? Или один к трем?

– Знаете, мне, пожалуй, пора, – сказал я, поднимаясь из-за стола. – А то отнимаю у вас драгоценное для науки время.

Тюбин не стал меня удерживать. Только сердито пророкотал вслед:

– Кстати, из вашей теории следует, что люди не должны стремиться стать лучше. Да и зачем?… Ведь, как заявляют отдельные писатели, человек должен быть грязен, порочен и всячески приспосабливаться к злу, а не воевать с ним! А как же насчет слов классика об идеалах, к которым человечество должно идти с высоко поднятой головой?

Ну, как тут было удержаться от соблазна оставить последнее слово за собой?

– По этому поводу есть одна поговорка, – сказал я. – Если шествовать по жизни с высоко поднятой головой, то рано или поздно вляпаешься в какое-нибудь дерьмо… До свидания, Филипп Сергеевич.

Я не оговорился, сказав «до свидания» вместо «прощайте». Почему-то казалось, что Тюбин когда-нибудь еще позвонит мне. Но он так и не позвонил.