Сергей Кремлев - Россия и Германия: Вместе или порознь? СССР Сталина и рейх Гитлера

Из 22 тысяч учителей выпуска 32-го года получили место 990 человек.

Однако Германия не «левела», а «правела». Причин тут было две.

Одна — та, что Германия была социально и экономически развитой страной с сильным средним классом. Прямая рабочая власть многих немцев пугала. К тому же компартия Тельмана еще и вела себя далеко не самым умным образом. Она действовала не менее ожесточенно, чем нацисты, но не так сплоченно, как последние. И хуже их учитывая реальные настроения немцев.

Второй причиной была успешная работа НСДАП в массах.

В ноябре 1932-го Гитлер немного проиграл самому себе и получил 11,7 миллиона голосов — на 2 миллиона меньше, чем три месяца назад. Зато почти миллион прибавил себе союзник Гитлера Гугенберг.

Коммунисты имели 6 миллионов, социал-демократы — 7, но в общем, левые силы никогда не получали в Веймарской Германии поддержки более чем трети избирателей.

Замечу, что «историки ЦК КПСС» (и А. А. Галкин — тоже) натерли на языках профессиональные мозоли, доказывая, что если бы не позиция Сталина, не терпевшего германских социал-демократов, если бы Тельман объединился с ними, то Гитлер бы «не прошел».

Но можно ли, уважаемый читатель, объединить в нечто единое, скажем, уксус и растительное масло, просто слив их в одну бутылку?

Нет, не в Сталине, да и не в Тельмане было дело, а было оно в том, о чем писал Сталину Чичерин: «Германская социал-демократия стала мелкобуржуазной демократической партией. Не кучка лидеров изменила, а целый исторический слой рабочей аристократии перешел на другую сторону»…

Ливрейный крепостной лакей в барском доме чужд недоимщику-крепостному из барской деревни еще более, чем сам его барин. А оппоненты Сталина упорно этого не видели — уж очень хотелось укусить Сталина и тут… Но вот спасибо Чичерину — он все разъяснил и фактически, и политически верно.

Чичерин же честно писал Сталину и о том, что во время войны английские революционно настроенные металлисты говорили ему: «У нас полный переворот: квалифицированные перешли на положение хорошо оплачиваемых служащих».

И тот же Чичерин делал интересный вывод: «Индустриальная революция превратила рабочую демократию в часть среднего класса. Отсюда контрреволюционность социал-демократии».

В этих последних словах Чичерина и была суть — если они были верны. А они были верны!

И подлинный резерв революции в Германии составляли лишь те немцы, которые голосовали за компартию, то есть — 6 миллионов человек даже в момент экономического кризиса. Итого не более чем каждый седьмой-восьмой взрослый.

Причем этот «седьмой» всего лишь сочувствовал, а не был готов к борьбе. Взять в руки ручку, чтобы поддержать коммунистов на выборах, он мог. Но это отнюдь не означало, что он готов при случае взять в руки и винтовку.

В таких условиях поддерживать партию Тельмана ценой ухудшения отношений СССР с германским правительством было не просто глупостью, а преступлением.

Вот почему для прочного успеха социалистического строительства в СССР нам надо было всегда и в любом случае опираться в Германии на ее государственное руководство независимо от того, что оно представляло собой в политическом смысле.

Важными для нас должны были быть два момента: поддерживает ли это руководство средний немец, и готово ли оно поддерживать с нами широкие экономические связи.

Германия не хотела быть коммунистической, но зато охотно откликалась на обращение к ее национальным чувствам и интересам.

А наиболее последовательным националистом-патриотом в Германии был, как тут ни крути, Гитлер.

ИСТОРИЯ новой России с самого начала ее возникновения была прямо и мощно связана с личной биографией Сталина. Говорить о Российском государстве после 1917 года — значит, говорить и о Сталине. Обратное тоже верно.

Другое дело — Германия и Гитлер…

Новая Германия, которая стала результатом поражения в Первой мировой войне, формировалась без участия Гитлера. Однако можно сказать, что она формировалась для него. Хотя в первое десятилетие после образования Веймарской республики никто (и даже сам Гитлер) не знал, что она в некотором смысле создавалась для фюрера.

Семнадцатый том первой Большой Советской энциклопедии, изданный акционерным обществом «Советская энциклопедия» в 1930 году, сообщал: «Гитлер, Адольф (р. 1889), вождь германского фашизма. В 1912 году в качестве архитектора-чертежника приехал в Мюнхен. В 1914 поступил добровольцем в баварскую армию и пробыл всю империалистическую войну на фронте. Начал политическую карьеру…».

Ну далее коротко рассказывалось о неудачном «пивном путче», а заканчивалась энциклопедическая статья о Гитлере так: «Национал-социалистическое движение, утратившее значение для буржуазии после того, как коммунисты осенью 1923 года отступили без боя, с тех пор пошло на убыль. В нем начались раздоры, и Гитлер перестал играть в нем заметную роль».

Через три года после выхода этого тома БСЭ в свет Гитлер стал рейхсканцлером Германии. Еще через год — ее официально единоличным фюрером, вождем.

А В 1919 ГОДУ тридцатилетний Гитлер пребывал еще в полной безвестности. На фронте его считали неплохим товарищем, но он был как-то сам по себе.

Его фронтовые командиры — капитан Фриц Видеман и фельдфебель Макс Аман — позднее стали его подчиненными (Видеман долгое время был личным адъютантом), и их рассказы о Гитлере-фронтовике вряд ли отличались точностью.

Однако у нас есть более надежные свидетели — редкие, но достоверные фотографии той поры, где эта отстраненность молодого Гитлера хорошо чувствуется. Наиболее близок он был тогда с белым терьером Фукслем, который тоже попал на одну из фотографий. Фуксль был выдрессирован Гитлером с удивительным искусством и явно без использования насилия.

На фронте Гитлер был посыльным при штабе, и можно поверить, что несмотря на старательность, его не повышали потому, что не хотели лишаться отличного связного.

Ведь, уважаемый читатель, «при штабе» не означает «в штабе». Фронтовая профессия Гитлера в условиях позиционной, окопной войны была, пожалуй, одной из наиболее опасных, потому что если в ротных блиндажах и были телефоны, то связного высылали на линию тогда, когда связь рвалась. А рвали ее обычно осколки.

Так что два Железных креста Гитлера вполне объяснимы и к позднейшим выдумкам их не отнесешь.

Кончилась Первая мировая война. В ноябре 1918 года Гитлер вышел из госпиталя, где залечивал последнее ранение и отплевывался от газов, которых нахлебался под Ипром 13 октября того же года «под занавес» военных действий.

Еще осенью 1919 года он пребывает в полном болоте безвестности, но начинает первые политические «разминки». Об этой поре его жизни есть много рассказов, но сложно понять, где в них правда, а где россказни.