Иоахим Хоффманн - Немцы и калмыки 1942-1945

(Операция прошла успешно, дорога была взорвана на протяжении 200 метров, было уничтожено 10 локомотивов. Но повреждения были удивительно быстро устранены, так что уже 27.8.1942 года 16-я МПД получила приказ группы армий «Б» повторить операцию и повторно разрушила железнодорожные пути.)

Одна из боевых групп, действовавших по приказу 1-й танковой армии севернее Кумы, наткнулась 21 августа в степи на бескрайние стада скота и овец, перегонявшихся на восток.

По примерной оценке тут было минимум 10 000 коров и 100 000 овец.

В боевом донесении сказано, что пастухи сразу и «с явной радостью» подчинились приказу повернуть стада на запад.

Немецким войскам, как в этом случае, неоднократно приходилось поворачивать угоняемые стада.

Эвакуации препятствовали больше не столько немецкие части, сколько само калмыцкое население, которое не представляло своего существования без своих стад. Прежде всего в этом себя более чем успешно зарекомендовали антисоветские партизанские отряды, которые возникли ещё до прихода немцев в Калмыкию, и которые рассматривали препятствование угону скота как одну из своих главных задач.

Советские документы подтверждают, что именно эти партизаны («группы бандитов»), преграждали дорогу, угоняемым за Волгу колхозным и совхозным стадам, поворачивали их обратно и «отдавали их немцам».

Дружеский приём немецких частей в Калмыкии и стремление калмыков к сотрудничеству с немцами, оказались для советских властей политическим вызовом, который они пытались решить на пути усиления пропагандистской работы. В связи с этим казалось очевидным обрисовать калмыкам последствия рассовой политики национал-социалистов.

110-я кавалерийская дивизия — советская калмыцкая часть — призвала 12 сентября 1942 года весь калмыцкий народ к мужественной борьбе против смертельной немецкой опасности «порабощения и физического уничтожения». «Немецкие захватчики», — говорится в призыве, — «презрительно заявляют, что калмыки и другие восточные народы — не люди, а дикари.» Уничтожение калмыков считается у гитлеровцев «защитой» европейской культуры от дикарей.

(«Воззвание воинов 110-й калмыцкой кавалерийской дивизии к Калмыцкому народу от 12.9.1942 года в связи с оккупацией немцами ряда улусов Калмыкии.»)

Такие провокации в первые недели войны были не совсем беспочвенными, поскольку некоторые официальные власти рассматривали «азиатов» в пику реальности как самых верных сторонников большевизма, расценивали их как «неполноценных» с рассовой точки зрения и соответственно с ними обращались.

Пленные Красной Армии, родом из Средней Азии или Кавказа, выглядевшие иначе, назывались в целом по ошибке «монголами», они подвергались в лагерях особым придиркам, а зондеркоманды СД и СС иногда их отсортировывали и сразу расстреливали.

Такой подход был, естественно, кошмарной политической ошибкой — не говоря уже о его моральной преступности — поскольку он сразу восстанавливал против немцев все национальные меньшинства, которые с самого начала были готовы к сотрудничеству с немцами.

С протестом выступили не кто иные как Служба иностранной разведки Вермахта при поддержке Имперского Министерства по делам оккупированных Восточных территорий.

Розенберг не побоялся поднять этот вопрос перед Гитлером.

28.2.1942 года Розенберг направил Командованию Вермахта самое резкое письмо, в котором назвал судьбу советских пленных в немецких лагерях «трагедией величайшего масштаба» и потребовал обращаться с пленными «по законам человечности».

Политический интерес Восточного Министерства ориентировался, как известно, на неславянские народы Советского Союза, и поэтому отношение к ним подверглось после первоначальных эксцессов кардинальной перемене, в том числе и со стороны СС.

Особенно следует отметить, что именно Вермахт был наиболее далёк от какой-либо ненависти к этническим группам.

Самым большим аргументом против советской пропаганды было как раз великодушное отношение к калмыкам и именно это великодушное отношение оказывало помощь немецкой пропаганде, боровшейся за доверие калмыков.

3-го ноября 1942 года на страницах газеты «Свободная земля» профессор фон Рихтгофен, специальный уполномоченный по калмыцким вопросам, организовал полемику с Нарановым, который утверждал в своей листовке, что для немцев калмыки являются диким народом, «который должен быть уничтожен и обращён в рабство немецкими помещиками и баронами». Рихтгофен доказывал, что наоборот, уже издавна существуют традиции немецко-калмыцкой дружбы. Он напомнил своим читателям о Войнах за Освобождение, когда король Пруссии Фридрих Вильгельм III наградил храброго союзника подполковника Серепа Чана Тюменя, «доблестного командира 2-го Калмыцкого конного полка, высоким военным орденом».

Той же цели служила 8.11.1942 года и статья Рихтгофена, посвящённая «гениальному сыну калмыцкого народа» Фёдору Ивановичу Калмыку (1764–1821), одному из признанных и в Советском Союзе художников, который после завершения образования в Петербурге и Екатеринбурге объездил Европу и снискал славу в Греции, Италии, Франции и Англии. В России он не смог устроиться и по протекции Баденской принцессы Амалии он был назначен в 1806 году придворным живописцем на службе у Великого Герцога Людвига Баденского, а после его смерти в его честь был воздвигнут памятник.

Рихтгофен считал Ф.И.Калмыка идеальным символом немецко-калмыцкого сотрудничества, поскольку в нём счастливым образом совпали природные таланты его народа с рамками европейской, и прежде всего немецкой, культуры. И именно в Германии он нашёл свою вторую родину.

«Сегодня, когда… немцы окончательно освободили большинство калмыков от большевисткого насилия,» — так заканчивается эта эффектная пропагандистская статья, — «мы вспоминаем с самым большим уважением Фёдора Ивановича Калмыка, его жизненный путь и его успехи в искусстве.»

В пропагандистской борьбе за симпатии калмыков советская сторона стала быстро проигрывать, как о том свидетельствует её раздражённая реакция.

24.10.1942 года обком ВКП(б) принял решение начать издательство газеты «Вести с Родины», чтобы как-то отреагировать на политику немцев. Эта газета, которая обычно разбрасывалась с самолёта в немецких тылах, вышла всего в семи номерах, если сравнивать с 50-ю номерами немецкой газеты «Свободная земля».

Перед лицом ничтожного влияния своей контрпропаганды, становятся понятными резкость и желчность, с которой советские власти обличали «демагогическую политику фашистов», которую они обвиняли в том, что последняя прибегает в своих антисоветских акциях к самым грязным способам.