Андрей Савельев - Чеченский капкан

К концу месяца город покинули около 7,5 тыс. российских военнослужащих и почти 300 единиц бронетехники. Войска министерства обороны практически полностью оставили Грозный, за исключением разведывательного батальона 205-й бригады, обеспечивающего вывод внутренних войск из города. Боевики вывели из города лишь несколько групп численностью около 400 человек. Они продолжили перегруппировку своих сил, создание запасов оружия и боеприпасов, подготовку линии обороны и рытье полнопрофильных окопов (НГ, 29.08.96).

Армия была полностью деморализована, офицеры сгорали от стыда, отдельные части сдавались в плен или разоружались боевиками. На чеченцев, помогавшим российским войскам, на членов завгаевской администрации началась настоящая охота. В Ханкале пришлось взорвать боезапас, подготовленный для штурма Грозного. Вывезти его при отводе войск не представлялось возможным.

В разложение армии свою лепту снес и лично Ельцин. Например, 205-ой бригаде он объявил, что война для нее закончилась. Но бригада не только не была выведена из Чечни, но потеряла там около 100 человек убитыми и около 200 раненными.

Когда Лебедь уже объявил о наступлении мира (и стрелять, действительно, стали меньше), на площади Минутка 25 августа 1996 г. было разоружено сразу 58 российских военнослужащих. Лебедь назвал это «недоразумением». Потом автоматы долго искали по чеченским бандам и, в конце концов, вернули. Только честь российским военным вместе с автоматами вернуть не удалось.

С позором выходили российские войска из горных районов Чечни, покорно принимали унижения, когда их блокировали немногочисленные бандформирования в Аргуне и под Шали.

Это был позор России.

"Непонятный нейтралитет" военных в начавшихся активных боях в Грозном исходил из общей установки, бытующей в кругах Министерства обороны и Генерального штаба о неправомочности привлечения армии к выполнению полицейских функций внутри страны. Мол, однажды армия Грозный уже брала, и теперь дело внутренних войск охранять его от набегов террористов-боевиков.

Такую точку зрения отстаивал экс-министр обороны Павел Грачев, его дело продолжил Игорь Родионов. С подачи последнего тезис перекочевал сначала в военные разделы предвыборных программ КРО (потом, правда откочевал обратно) и Александра Лебедя (здесь он закрепился).

В своем интервью центральному органу Министерства обороны РФ газете "Красная звезда", посвященному разрешению чеченского кризиса, Игорь Родионов говорил: "…Не армии этим заниматься, а специальным войскам, в частности — Министерства внутренних дел… Мы продолжим плановый вывод наших воинских частей за исключением тех, которые будут постоянно дислоцироваться на территории Чечни" (КЗ, 7.08.96). Слова эти прозвучали в тот момент, когда в Грозном активность боев нарастала и уже лилась кровь.

Войска в Грозном понесли такие потери потому, что ситуация в столице Чечни с начала активных боев с сепаратистами была оценена представителями МО РФ неправильно. Подразделения внутренних войск, МВД, ОМОНа и чеченской милиции не были вовремя усилены регулярными войсками, и до ввода штурмовых отрядов в Грозном из состава подразделений Министерства обороны находились только мотострелковый взвод и парашютно-десантная рота. Именно потому, что несколько дней военные медлили с подмогой эмвэдэшникам, тем самым давая возможность боевикам закрепиться на стратегических подступах к важным объектам города, пробивавшиеся к центру столицы войсковые штурмовые отряды позднее понесли серьезные потери.

На состоявшихся 10 августа 1996 года слушаниях в Госдуме РФ о причинах кровавой трагедии в Грозном министр обороны РФ Игорь Родионов выглядел неуверенно. На трибуне у него тряслись держащие бумагу руки и срывался голос — за свое состояние он даже попросил у депутатов извинение. "Творческий, элитный генерал" (определение А.Лебедя), попав в бюрократическую систему, стал простым чиновником, защищающим интересы ведомства.

Родионов уверял депутатов в том, что ситуация в Грозном была под контролем, а управляемость и взаимодействие с подразделениями группировки федеральных войск были непрерывными и отвечали некоторому общему замыслу. Мол, войска понесли потери по причине коварства и внезапности действий боевиков. В распространенном позднее заявлении Министерства обороны говорилось почти то же самое.

Лебедь и Родионов полагали, что эффективно реформировать армию невозможно, пока она участвует в боевых действиях в Чечне. В СМИ и высшем генералитете распространялось утверждение о том, что "российская армия устала вести войну в Чечне без ясной конечной цели, без линии фронта и с полуразвалившимся тылом" (будто современная война ведется в иных условиях!), что надо вывести войска из прямого соприкосновения с противником "любой ценой". Этими идеями и был наполнен "миротворческий план Лебедя".

После "разведения дерущихся" в соответствии с этим планом должны были начаться политические переговоры. Предусматривалось, что Чечня не получит полной независимости, поскольку Конституция запрещает отделение какой-либо части Федерации, а поправка, разрешающая отделение, вряд ли будет одобрена 2/3 депутатов обеих палат парламента и ратифицирована 3/4 субъектов Федерации. Естественно, что никакой референдум в Чечне не может изменить конституционный статус автономии.

В компенсацию за отказ от формального суверенитета, по плану Лебедя, мятежники должны получить фактическую независимость от Москвы — контроль над большей частью Чечни, которая только номинально будет оставаться частью России. Лебедь рассчитывал, что без экономической помощи со стороны России сепаратистам не обойтись, и можно будет выторговать политические уступки. Он предпочитал не замечать кто стоит за спиной бандитов, кто пополняет бандитскую армию живой силой и техникой, поставляет обмундирование и провиант. Он не желал рассматривать Чечню как плацдарм для дальнейшего разворачивания сепаратизма на Северной Кавказе и в других регионах России.

Забыл Лебедь и о том, что его миссия превращала бандитов в победителей и предельно деморализовала российских военных, которые уже не в силах были противостоять боевикам даже за пределами Чечни.

С этой забывчивостью и нежеланием видеть реальную обстановку Лебедь в полной мере из боевого генерала превратился в «правозащитника», предателя, изменника.

Чечня стала кладбищем для российских политиков, теряющих здесь конечно же не жизнь, а свою репутацию. К концу лета 1996 г. свежим политическим мертвецом стал экс-генерал Лебедь, преобразившийся в туповатого номенклатурного чиновника.