Арсен Мартиросян - На пути к победе

Небольшой комментарий А. Б. Мартиросяна. Обратите внимание на то, что Рокоссовский специально, но ненавязчиво подчеркивает, что благоприятная ситуация, когда немцы впали в панику и спешно готовились к эвакуации, была упущена восставшими.

Верт: Было ли Варшавское восстание оправданным в таких обстоятельствах?

Рокоссовский: Нет, это была грубая ошибка. Повстанцы начали его на собственный страх и риск, не проконсультировавшись с нами.

Небольшой комментарий А. Б. Мартиросяна. В словах Рокоссовского не было и нет ни малейшей капли пропаганды или желания снять с себя и возглавляемых им войск 1-го Белорусского фронта ответственность за произошедшее в Варшаве. Это однозначно подтвердил даже сам Верт. Дело в том, что, приведя на страницах своей книги весь текст интервью с Рокоссовским, далее Верт тут же изложил следующее: «На пресс-конференции, которую дал несколько позднее (имеется в виду позднее интервью Рокоссовского, но всего лишь на пару-тройку часов. — A.M. ) в тот же день министр обороны Люблинского комитета генерал Роля-Жимерский, присутствовали два офицера Армии Крайовой — полковник Равич и полковник Тарнава. Они рассказали, что 29 июля по инициативе „влиятельного меньшинства“ офицеров Армии Крайовой в Варшаве они покинули город с целью установить контакт с Миколайчиком (находившимся в ту пору в Москве) и в последний момент попытаться убедить лондонское правительство, чтобы оно употребило свое влияние и добилось отмены намеченного на 1 августа восстания — ибо 25 июля они уже получили от генерала Бур-Коморовского приказ находиться в боевой готовности. По их словам, было совершенно очевидно, что повстанцы не смогут удержать Варшаву, если не нанесут удар в самый последний момент, когда части Красной Армии будут уже практически в пределах города.

Полковник Равич… [47] Опущено лишь описание внешности полковника, что не имеет никакого значения. сказал, что штаб отдал приказ поднять восстание, как только советские войска окажутся в тридцати километрах от Варшавы. Между тем он и многие другие офицеры считали, что было бы безумием начинать восстание, пока русские не подойдут к мостам через Вислу» [48] Верт А. Россия в войне 1941–1945. Пер. с англ. М., 1967, с. 642–643. . Это уже свидетельства непосредственных очевидцев преступной политики руководителей АК. Поляки должны были судить этих негодяев своим высшим судом и расстрелять их, как особо опасных провокаторов, ценой деятельности которых стало уничтожение 200 тысяч поляков, о чем сказал все тот же полковник Равич!

Верт: Но ведь была передача московского радио, призывавшая их к восстанию?

Рокоссовский: Ну, это обычные разговоры… Подобные же призывы к восстанию передавались радиостанцией «Свит» [радиостанция Армии Крайовой], а также польской редакцией Би-Би-Си… Будем рассуждать серьёзно. Вооруженное восстание в таком месте, как Варшава, могло оказаться успешным только в том случае, если бы оно было тщательно скоординировано с действиями Красной Армии. Правильный выбор времени являлся здесь делом огромнейшей важности. Варшавские повстанцы были плохо вооружены, и восстание имело бы смысл только в том случае, если бы мы были уже готовы вступить в Варшаву. Подобной готовности у нас не было ни на одном из этапов боев за Варшаву, и я признаю, что некоторые советские корреспонденты проявили 1 августа излишний оптимизм. Нас теснили, и мы даже при самых благоприятных обстоятельствах не смогли бы овладеть Варшавой раньше середины августа. Но обстоятельства не сложились удачно, они были неблагоприятны для нас. На войне такие вещи случаются. Нечто подобное произошло в марте 1943 года под Харьковом (Рокоссовский имел в виду Харьковскую оборонительную операцию в марте 1943 г. — А.М. ) и прошлой зимой под Житомиром.

Небольшой комментарий А. Б. Мартиросяна. Обратите внимание на то, сколь же точно совпадают оценки Рокоссовского и полковника Равича. В отношении же призыва московского радио к восстанию необходимо отметить, то речь шла явно не о том, чтобы варшавяне немедленно брались бы за оружие, едва только заслышат гул советской канонады, а лишь тогда, когда для этого сложится благоприятная обстановка. При исключительно жесткой политической цензуре, что царила в годы войны, иное просто было невозможно. Увы, поляки слушали не столько Московское, сколько Лондонское радио…

А что касается болтовни отдельных советских корреспондентов, то, к сожалению, такое действительно имело место быть. В годы войны они иногда позволяли себе такое, что дезавуировать их глупости (нередко провокационные) приходилось лично Сталину. Наиболее яркий, негативно яркий пример этого — призыв Ильи Эренбурга ко всем солдатам Красной Армии вспарывать штыками животы всем беременным немкам! И это было опубликовано в «Правде»!?Сталин вынужден был вмешаться. Эренбург «на орехи» получил… Ведь в сущности-то это был призыв к поголовному уничтожению всего населения Германии! Это было чрезвычайно опасно. Ведь к 1945 г. ожесточение наших солдат и офицеров, насмотревшихся за годы войны на все зверства нацистов над мирными советскими гражданами, дошло до крайности. И они уж не отказали бы себе в удовольствии выпустить по нескольку очередей из автомата, а то и пулемета просто так, по немцам, в порядке мести, не разбирая, женщины ли это, или дети, или солдаты, или старики. Естественно, что если многомиллионная группировка советских войск начала бы стрелять просто по немцам как по немцам, то через пару-тройку недель от германского народа осталось бы одно воспоминание… Слава Богу, что суровыми и даже в чем-то жестокими мерами Сталин и командование удержали войска от тотальной мести, хотя без эксцессов, порой даже с тяжелыми последствиями, увы, тоже не обходилось.

Верт: Есть ли у вас шансы на то, что в ближайшие несколько дней вы сможете взять Прагу (имеется в виду предместье Варшавы. — А.М. )?

Рокоссовский: Это не предмет для обсуждения. Единственное, что я могу вам сказать, так это то, что мы будем стараться и Прагой (варшавское предместье. — А.М. ), и Варшавой, но это будет нелегко.

Небольшой комментарий. Американский корреспондент задал слишком провокационный вопрос. Соответственно и получил должный, но изящно вразумляющий ответ со стороны Рокоссовского, который вовсе не собирался раскрывать планы советского командования.

Верт: Но у вас есть плацдармы к югу от Варшавы.