И Ямпольский - А К Толстой

Глубокая человечность отличает весь образ Федора, и это сделало его благодарным материалом для ряда выдающихся русских артистов - И.М.Москвина, П.Н.Орленева, С.Л.Кузнецова, Н.П.Хмелева. Оценивая пьесу как "художественный перл", "жемчужину нашей драматургии", резко выделяющуюся на фоне ничтожного репертуара конца XIX века, В.Г.Короленко заметил в связи с постановкой театра Суворина: "Характер Федора выдержан превосходно, и трагизм этого положения взят глубоко и с подкупающей задушевностию". Есть, без сомнения, нечто близкое между образом Федора и главным героем романа Достоевского "Идиот". Это особенно интересно, поскольку произведения были задуманы и написаны одновременно ("Царь Федор Иоаннович" несколько раньше), и вопрос о воздействии образа князя Мышкина на героя трагедии Толстого тем самым отпадает. Когда П.Н.Орленеву скоро после его исключительного успеха в роли Федора принесли инсценировку "Идиота", он решительно отказался играть: "боялся повторить в князе Мышкине царя Федора - так много общего у них".

В отличие от многих своих предшественников в области русской исторической драмы Толстому несвойственно прямолинейное распределение героев на злых и добрых. В его "злых" есть свои положительные качества (Борис), а в "добрых" - свои слабые стороны (Федор, Шуйский). "В искусстве бояться выставлять недостатки любимых нами лиц - не значит оказывать им услугу, писал Толстой. - Оно, с одной стороны, предполагает мало доверия к их качествам; с другой - приводит к созданию безукоризненных и безличных существ, в которые никто не верит". И в ряде мест трагедии Толстой не боится вызвать у читателей и зрителей улыбку, выставив глубоко симпатичного ему Федора в комическом свете, сообщив ему смешные бытовые черты, делающие его облик земным и человеческим.

Внутренний мир героев Толстого не исчерпывается господством какой-нибудь одной абстрактной, неизменной страсти. Герои Толстого - живые, конкретные люди; они наделены индивидуальными особенностями и эмоциями. Если в Иване и Борисе первой части трилогии еще ощутимы черты традиционных романтических злодеев, то Федор, Борис второй и третьей трагедий, Иван Петрович Шуйский, Василий Шуйский показаны монументально и в то же время в их сложности и противоречивости. Психологический реализм некоторых образов трилогии позволил В.О.Ключевскому в какой-то мере использовать их в своем известном курсе русской истории, а характеризуя Федора, он прямо цитирует Толстого.

Самый замысел трилогии, объединенной не только последовательностью царствований и событий, но также общностью морально-философской и политической проблемы, представляет собой незаурядное явление в истории русской драматургии. Говоря о глубине, содержательности и гуманизме русского искусства, А.В.Луначарский в числе "перлов русской драматургии" называет и пьесы Алексея Толстого (статья "О будущем Малого театра").

Творчество А.К.Толстого, как мы видели, весьма разнообразно и носит на себе отпечаток щедрого, оригинального таланта с "лица необщим выраженьем". Все лучшее из его писательского наследия продолжает оставаться живым литературным явлением и для современных читателей, по-настоящему волнуя и трогая, вызывая то чувство внутренней радости или легкой грусти, то гнев и негодование, то ироническую усмешку или взрыв уничтожающего смеха.

И.Ямпольский