Сергей Кузин - Донецкая мафия

Мог заплатить Лазаренко Кушниру за убийство Гетьмана или не мог? Таким вопросом задается пресса. При самом негативном отношении к алчному экс — премьеру, нанесшему огромный ущерб и без того небогатой державе — он обвиняется в незаконном уводе за рубеж сотен миллионов долларов, принадлежащих Украине, — по поводу доказанности оплаты им заказных убийств могут невольно возникнуть вопросы. Например, такой. Как установить, что перечисление с одного счета на другой сделано именно за совершение преступления? Ведь не пишут же в графе «назначение платежа» — «Оплата организации ликвидации такого — то». И в состоянии ли был Евгений Борисович участвовать в организации этой тщательно спланированной и блестяще исполненной, по мнению обвинителей, ликвидации?

Обратим внимание на даты. 25 марта 1998 года Кушнир был тяжело ранен близ Донецка и потом, вплоть до своей гибели 2 мая, находился под усиленной охраной милиции, а затем — в строгой изоляции СИЗО нашего города. Вадима Гетьмана расстреляли 22 апреля — почти через месяц после ранения и взятия под стражу «лидера группы киллеров». Способен ли был последний в тех условиях, тяжело раненый, из медчасти следственного изолятора, организовать столь сложную ликвидацию, за которую с «подконтрольного Лазаренко счета» на счет «израильского гостя» перекочевало 850 тысяч долларов? Вопрос остается открытым. И окончательные выводы делать рано.

Евгений Щербань прожил 50 лет. С начала 90—х годов он был хорошо известен в политических и бизнес-кругах Украины. До 1988 года работал на шахте горным инженером. Затем, как и многие будущие бизнесмены, воспользовавшись возможностями, предоставленными перестройкой, организовал кооператив «Прогресс». Накануне независимости была создана корпорация «АТОН», которую сам Е. Щербань называл транснациональной. С ним также связывали фирмы «АМЕСТ», «Финансист», СП «Гефест», владевшее сетью АЗС в Донецкой области и другие. Как и все бизнесмены первой волны, Евгений Щербань и его «АТОН» интересовались всем: промышленным производством, торговлей, финансами.

В то время, когда о Ринате Ахметове слышали разве что содержатели ларьков в Донецке, а криминальный авторитет «Алик Грек» (Ахать Брагин), взорванный на стадионе «Шахтер», у которого нынешний владелец половины Украины унаследовал все (причем не только в качестве владельца футбольного клуба), был еще жив, связка однофамильцев-Щербаней — губернатора Донецкой области Владимира и бизнесмена — депутата Евгения — считалась основой могущества донецкого финансово-промышленного клана. Рассматривая область как свою вотчину, Щербани досаждали не только криминалитету, который и сам был не прочь подкормиться от крышуемого губернатором и депутатом ВР мелкого и среднего бизнеса, но и директорам крупнейших предприятий области.

Господа Щербани уже тогда (в 1994–1995 годах) пытались дисциплинировать мощный донецкий клан и, добившись слаженной работы всего местного бизнеса и администрации, повести борьбу за власть с «днепропетровцами» и «киевлянами» в масштабах всей Украины. Убийство Евгения Щербаня привело к тому, что реализацию донецких амбиций пришлось отложить на десять лет.

Таким образом, заинтересованных в устранении Евгения Щербаня хватало и в Киеве, и в Донецке, и в Днепропетровске.

Объективно эта смерть сыграла на руку многим политикам, бизнесменам и криминальным авторитетам. Поэтому и диапазон версий колебался от «заказа» Щербаня Павлом Лазаренко, на чем настаивает Генпрокуратура Украины, до некоего авторитета Германа, которому Щербань якобы помешал выкачивать деньги из «Донбасстрансгаза».

Некоторое время отрабатывалась даже версия «эстонского следа». Щербань имел несколько фирм в Эстонии и якобы намеревался поставить экономику этой маленькой балтийской страны, известной склонным к аферам банками, под свой полный контроль.

Кроме того, созданное под знаменами «Атона» Евгения Щербаня объединение «АгроДон» «позволило осуществить замысел, о котором говорил Щербань на встрече с фермерами: в села пошла первоклассная техника, горючее, удобрения, гербициды, семена. А в конце 95-го был подписан контракт с фирмой «Фата Груп» — 160 миллионов долларов на развитие агропромышленного комплекса. И это тоже вызывало неудовольствие некоторых «больших людей».

Любопытен комментарий самого Евгения Александровича по этому поводу: «Ведется планомерное ослабление коммерческих предпринимательских сил региона.

Серия убийств, произошедших у нас в Донбассе, полностью подтвердила мой прогноз. Я вижу третью силу, которая пытается столкнуть два региона — днепропетровский и донецкий, которые очень сильно влияют на экономическую и политическую жизнь страны.

Сегодня просто пытаются использовать премьер — министра Павла Лазаренко, стравливая Донецкую и Днепропетровскую области под «благовидным» предлогом «нейтрализации донецкого клана».

Если надо, то Евгений Щербань, внутри которого, как утверждают его друзья, всегда была стальная пружина, мог быть и жестким. Так, однажды он в гневе бросил реплику: «Заповедь нашей команды: зарабатывать честно. Но регион грабят другие. Вот мы и заявили: мы здесь хозяева!..»

Кстати, для понимания личности Евгения Щербаня, так и для нашего расследования необходимо вспомнить еще один эпизод. Процитируем воспоминания Иосифа Кобзона: «У меня первого ноября 1996 года была серебряная свадьба. Я пригласил Женю (Щербаня. — Авт.). Накануне он звонит, поздравляет. Я говорю: «Ну что ты, Женя, прилетаешь?» — «Да, Иосиф Давыдович. Даже несмотря на то, что мне угрожают».

И семейство Щербаней прилетело в Москву. Подарили чете Кобзонов серебро. Самому же виновнику торжества, которое проходило в гостинице «Рэдиссон — Славянская», эта донецкая семья запомнилась вот какой: «Помню Женю с Надюшей в каком-то приподнятом настроении. Они фотографировали всех и фотографировались со всеми. Я еще, проходя, смеясь сказал: «Женька! Ты где столько пленок достал, что всю ночь напролет фотографируешь?» А он говорит: «Хорошая память будет!»

Близкие друзья Евгения Александровича рассказывали, что незадолго до гибели он что-то предчувствовал. Однажды в семье обронил фразу, что если до конца 1996 г. будет все нормально, то и дальше все пойдет по накатанной».

Мафія формується роками. Діяльність злочинного угрупування починається з дрібниць. Коли воно стає організованим, збільшується не тільки масштаб злочинів, а й прагнення його учасників. Словосполучення «українська мафія» стало відомим у світі не менше, ніж «коза ностра». Вона формувалася десятиліттями і метою її було захоплення влади в Україні наприкінці 2004 року. Цього не сталося.