Владимир Бушин - Честь и бесчестье нации

Но вот и Тьмутаракань позади. А что же Яковлев? Он встал и объявил на всю страну: "Когда Его величество враг социализма № 1 прибудет в столицу, верное ему "Останкино" предоставит сколько угодно времени для его выступлений. Да здравствует император!"

В связи со всем сказанным, в частности, чтобы понять, откуда в 1974 году взялись бы демонстранты, сооружающие баррикады, и кто в 1994 году кричит в Тетю-шах "Да здравствует император!", мне кажется, очень полезно вспомнить фильм С. Говорухина "Александр Солженицын", перенесший нас в помянутый штат Вермонт, где тогда писатель жил в своем поместье.

Фильм вызвал много откликов в печати. Они весьма разноречивы, порой даже истребляют друг друга. Один говорит: "Событие!" Другой поддакивает, но уточняет: "Политическое событие". Третий тоже согласен, что событие, даже несмотря на "очевидные профессиональные провалы режиссера". Но четвертый отрицает трех первых: "Дурно использованная блистательная возможность". Еще решительнее пятый: "Солженицын — любопытный персонаж, но огорчил тем, что некоторые его суждения тривиальны, а иные успели устареть даже за четыре месяца со времени съемок". А шестой уж просто желчен: "Стоило ли ездить в Вермонт, чтобы сводить счеты с "Московским комсомольцем"?" Таков и седьмой: "Говорухин из семейства Солженицыных…"

Как ни разительны расхождения критиков в оценках и суждениях, но в данном случае важнее и интереснее момент общности — то, в чем они близки, похожи. Ну, прежде всего, разумеется, в своих эпитетах и восторгах по адресу самого писателя. Например, вот "известинский" международник С. Кондрашов: "Властитель дум, неподкупная совесть наша… Великий человек-объединитель… Единственный в своем роде великий соотечественник… Один только и остался… Один остался, как и был… Один, Господи…" Б. Любимов из "Литгазеты": "Поразительность и уникальность Солженицына… Огромная фигура… Огромная личность… Огромная воля… Те, кто называет себя патриотами, и те, кто называет себя демократами, не любят народ. А Солженицын любит…" Рано облысевший от избытка ума Л. Аннинский в "Московских новостях": "Классик: бородища, длинные волосы, под глазами тяжелые складки… Великий Отшельник… Величие, очерченное молчанием… Наполняет мою душу трепетом сочувствия и болью восторга… Не учит, не пророчит — страдает. Как все". Кто-то выразился даже так: "Мне посчастливилось жить в одно время с ним". Прекрасно! Это нам с детства знакомо.

Идет необъявленное состязание. Если один говорит, что солженицынский "Март 1917 года" — "самое значительное, что вообще написано во второй половине XX века", то другой тут же перебивает, поправляет: "Александр Исаевич — самая значительная фигура не только русской литературы, но и всего общественного движения всего XX века". Третий, отбросив прочь всякую осмотрительность, бесстрашно молвит: "Не боюсь повториться: ярчайшая личность столетия…" Один с ревнивым раздражением спрашивает: "Интересно, почему Солженицын в кадре называет жену по имени и отчеству, а Говорухин — только по имени?" Другой едва сдерживает негодование при виде того — какое амикошонство в таком Доме! — что режиссер смеет "сидеть, когда жена писателя стоит", да еще поворачивается спиной к его любимой теще Екатерине Фердинандовне Светловой.

А какие нежные чувства выражены в связи с тем, что в Доме писателя "тесноватая кухонька и никакой прислуги", а "на скромном столе — пасхальный куличик". В кабинете же — никакой оргтехники и даже книжные полки кажутся самодельными". Правда, в углу стоит какой-то мощный черный агрегат, без которого, по признанию писателя, он не мог бы работать, но что такое один агрегат на три дома и 25 гектаров леса! И какого леса… В протекающей по нему речушке водится форель, в чащобе бродят рыси, волки. Для обозрения и учета всего этого надо бы иметь в поместье двадцать подобных агрегатов…

Однажды сидел Великий Отшельник под сосной за столиком, работал. Вдруг — два здоровенных волка! Подошли, заглянули в рукопись: "Красное колесо"… Понюхали и рукопись и Отшельника, перемолвились о чем-то на своем языке, усмехнулись и двинули дальше. Может быть, искать Говорухина… он помоложе… Господи, страх-то какой!.. Л. Аннинский указывает, что это были волки, "следовавшие (!) из Канады в Штаты". Все-то они, критики "Московских новостей", знают.

Свою безмерную нежность и благоговение авторы рецензий изливали не только на великого писателя, на его большой дом с кухонькой и кабинетиком, но и на все великое поместье. Как уверяет тот же Л. Аннинский, помещик постарался, чтобы тут каждый кустик напоминал ему Россию. Ну, чтобы, как вышел на крылечко, тут же на тебе — "модель России"! А. Латынина, естественно, тотчас конкретизирует: как у Пушкина в Михайловском, как у Толстого в Ясной, как у Тургенева в Спасском… Толстой говорил: "Без Ясной Поляны я не могу представить свое отношение к России". Видимо, и Солженицын имеет право сказать: "Без Уинди Хилл Роуд, штат Вермонт, я не могу…"

Победил ли баловень оперчасти и КГБ, и пространство, и время?

Читатель, надо полагать, видит, что в своих восторгах и похвалах некоторые критики как бы сходят с колеи. Бесполезно корить за это людей, столь трепетно любящих великого писателя, но иногда в их речениях не все ясно, и тут нельзя не призадуматься. Так, Б. Любимов решительно заявляет, что герой фильма "абсолютно преодолел свой возраст". Как это понимать? Что значит абсолютно? Обрел бессмертие, что ли? В другом месте, восхищаясь волей писателя, критик называет ее сметающей все препятствия, побеждающей все — болезнь, ГУЛАГ, КГБ, пространство, время". Ну, болезнь благодаря своевременной, высококвалифицированной и абсолютно бесплатной помощи наших врачей, советской медицины действительно победил. А ГУЛАГ? Его посадили, и он не добивался оправдания, не бежал, не устраивал там бунт, а смирно, без единого карцера отсидел весь срок и был выпущен. В чем же тут победа?

А в чем победа над КГБ? Ведь, как известно, Великий Отшельник в первый же год своего заключения был завербован в тайные осведомители лагерной администрации, в сексоты. И прилежно исполнял обязанности.

Что касается объявления о том, будто он победил также пространство и время, то это, конечно, очень красиво сказано, почти так же красиво, как в знаменитом марше "Веселые ребята" В. Лебедева-Кумача и И. Дунаевского. Помните?

Но тут все понятно и правильно. Песня появилась в 1934 году. Тогда, строя шоссейные и железные дороги (Турксиб, например, в полторы тысячи километров), прокладывая невиданные авиамаршруты, устремляясь в невероятные высоты стратосферы (полет Федосеенко, Васенко и Усыскина), мы действительно покорили пространство. Тогда, в кратчайшие исторические сроки выводя страну в ряд мощнейших держав мира, мы действительно покорили время… А Солженицын? Неужели о человеке, который по купленному билету переезжает или перелетает из страны в страну согласно существующему расписанию, можно сказать, что он — победитель пространства и времени?