Владимир Бушин - Честь и бесчестье нации

Тов. Клауцен закончил так: "На примере республики я могу заявить, что средства массовой информации не столько отображают, сколько формируют процессы жизни в нужном направлении. Так было всегда, так происходит и сегодня. Видимо не случайно, что в Румынии одним из важнейших объектов первоначальной битвы было именно здание телевидения".

Разве не очевидно, что изображать прессу всего лишь бесстрастным зеркалом жизни, как это делают тт. Яковлев и Медведев, и есть незнание азбуки. Но трудно все-таки допустить, что эти люди, дошедшие до таких заоблачных вершин политической иерархии, не знали бы слов В. И. Ленина о том, что печать — самое сильное, самое острое оружие партии, что печать не только коллективный пропагандист и агитатор, но и коллективный организатор. И тут, хотим мы или нет, сам собой возникает вопрос: не сознательно ли эти люди игнорируют бесспорное ленинское положение? не с целью ли внушают народу антиленинскую мысль?

Если на упреки относительно своей роли в событиях, происшедших в Литве, т. Яковлев еще пытался возражать со ссылками на свою любовь к поэзии Межелайтиса, то на этот раз он глухо промолчал. Ни слова не возразил и т. Медведев.

Молчание т. Яковлева выглядело тем более красноречиво, что ведь, когда началась перестройка, он был заведующим Отделом пропаганды ЦК, через год стал секретарем ЦК по идеологии, и наша пресса, в которой тогда произошли большие кадровые перемены, является прямым результатом неусыпных его забот.

Чтобы уж больше не возвращаться к вопросу о роли т. Яковлева в литовских событиях, напомним, что даже спустя полгода после своей поездки в Литву, в феврале 1989 года, он успокаивал нас совершенно в духе арбатовского "Бумеранга": "Я не вижу ничего страшного в движении народных фронтов Прибалтики". "Есть там люди, которые говорят, что надо отделиться от Советского Союза, но их мало. Большинство понимают, что это совершенно нереально"… "Я был на предприятиях, где национальный состав 50 на 50. Прекрасное настроение, проблем никаких нет"… "Думаю, что там все станет на свои места. И вообще, повторяю, нам надо перетерпеть и не паниковать…" Такие же призывы слышали мы после Чернобыльской катастрофы от другого академика — от Арбатова. Что же, и перетерпели, и не паниковали, и все стало на свои места: Литва заявила о своем выходе из Советского Союза…

Ничего не ответил т. Яковлев и В. Г. Ануфриеву, который, напомнив о некоторых поразительных политических просчетах, ошибках и нелепостях, сказал: "Так вот, товарищи, может, нам кто-то все-таки объяснит все эти процессы? Говорят, что их конструктором является товарищ Яковлев. Его называют за рубежом именно таким конструктором. Я скажу, что товарищ Яковлев — наш великий молчальник… Но, товарищ Яковлев, объясните нам эти процессы, ваши замыслы, ваши идеи. Может быть, мы поверим. Пока-то тревога. Пока-то, товарищи, настоящая в народе боль за все эти процессы". Нет, не объяснил, не ответил конструктор. Как ничего не ответил и раньше, после доклада о договоре 1939 года на Съезде народных депутатов СССР, когда назвали его виртуозом.

Перечислив все профессионально-должностные и творческие ипостаси А. Н. Яковлева и заявив, что он глубоко уважает его как политика — ученого — дипломата — литератора, В. Дудинцев — это в наше-то время приоритета общечеловеческих ценностей! это писатель-то! — почему-то умолчал о том, как он относится к Яковлеву — человеку. Странно!

Для меня лично большую роль в понимании человеческого облика А. Н. Яковлева сыграло его участие в коллективной морально-политической экзекуции Б. Н. Ельцина на октябрьском Пленуме ЦК в 1987 году. У нас на Благуше был железный закон: лежачего не бьют, двое против одного — недопустимо! А тут против одного было 28. И храбрость, ярость они явили не меньшую, чем 28 героев-панфиловцев при защите Москвы. А немного позже профессор и член Политбюро, доктор наук и секретарь ЦК, член-корреспондент и депутат Верховного Совета молча наблюдал, как Ельцина на пленуме горкома еще раз прогнали сквозь строй 24 идеолога. В сумме 52 против одного… Вот с каких акций нового мышления начиналась и брала разбег наша перестройка, об одном из конструкторов которой мы тут ведем речь.

Его облик для меня еще более прояснился, когда 17 февраля 1989 года т. Яковлев заявил: "Б. Н. Ельцин — нормальный политический руководитель. Лично я критикую его и не могу понять одно… У нас, коммунистов, должна быть очень высоко развита партийная этика. А Борис Николаевич…" Ну, словом, Яковлев, без колебаний принявший участие в коллективной экзекуции вольнодумца, свято выполнил требования очень высокоразвитой партийной этики, а Ельцин, оказавшийся в одиночестве против 52-х, позорно нарушил ее.

Мы слушали дальше: "Большинство положений, высказанных т. Ельциным, правильные. Ни открытий нет, ни хулы никакой нельзя возвести". Так что же молчал об этом тогда, на октябрьском Пленуме? Причина молчания, оказывается, такова: "А вот по настроению он поставил весь ход перестройки под сомнение". Итак, Ельцин всего лишь не сумел соблюсти кое-какие нормы высочайшей этики да выказал нехорошее настроение. Именно за это его и пожурили слегка… Все это, разумеется, не могло не вызвать эффект, совершенно обратный тому, на который рассчитывали мудрецы, знающие и азбуку и арифметику: популярность Б. Ельцина невероятно подскочила, его выдвинули своим кандидатом в депутаты многие избирательные округа. Вот тут-то т. Яковлев и встрепенулся: Ельцин? Нормальный политический деятель. И азбуку прекрасно знает. И арифметику. И химию. Я всегда говорил…

Вечером 27 ноября 1989 года, выступая по Центральному телевидению, т. Яковлев, между прочим, сказал: "Мы исповедовали двойную и тройную мораль". В этой коротенькой фразе было две большие неясности. Во-первых, кто это "мы" — члены ЦК? работники нашего посольства в Канаде? сотрудники Института мировой экономики? лично т. Яковлев? Во-вторых, когда это было — в тридцатых годах? в октябре 1987 года? 26 ноября 1989-го? Я думаю, Владимир Дудинцев, как были, так и есть люди, исповедующие и двойную, и тройную мораль. И именно благодаря этому они вознеслись и парят кто над Иваном Великим, кто над статуей Свободы.

Молодая гвардия. 1990. № 6

Во время кампании по выборам Президента России на страницах "Независимой газеты" вспыхнул спор между генералом А. М. Макашовым, тогда кандидатом в президенты России, и академиком А. Н. Яковлевым, тогда старшим советником М. С. Горбачева. Спор был подхвачен и продолжен другими авторами, другими изданиями. Открытое письмо академика генералу тотчас перепечатали "Аргументы и факты", поддержав таким образом автора письма всей своей многомиллионнотиражной мощью. Затем, выступая по телевидению, на письмо ответил сам Макашов. Несколько позже в "Советской России" появилась моя статья, которая, касаясь завязавшегося спора, в противоположность "Аргументам и фактам", взяла сторону генерала. Почти одновременно вышел номер "Военно-исторического журнала", где под заголовком "Ответ на ответ" было помещено открытое письмо академику полковника И. Д. Галкина. Надо полагать, что это свидетельствует о том, что спор между высоким представителем Вооруженных Сил и важным представителем науки вызвал немалый интерес, и, может быть, в свете некоторых открывшихся обстоятельств не лишним будет обратиться к нему еще раз.